По серебряному следу. Дворец из стекла

Если развести эльфову пыльцу в горячей воде в соотношении один к десяти и добавить щепотку порошка лунного корня, этот отвар надежно снимает самую сильную боль. Однако уже через пять дней он вызывает привыкание. Садовник, обучивший Клару этому и многому другому с момента ее приезда на плантацию, называл себя Никогда. «Я сам себя так окрестил, – с невозмутимым видом объяснил он. – Это имя оберегает меня от иллюзий и очень точно обобщает суть моего существования».

Клара не осмелилась спросить, что именно является сутью его существования. На плантации Игрока не было рабов, но его слуги и садовники держались почти с той же покорностью. А еще была Шестнадцатая и несколько других, кажущихся столь совершенными, словно были каким-то отдельным видом.

Никогда заведовал двадцатью теплицами плантации. Некоторые были больше дома, где Клара выросла, и во многих культивировались растения не только из этого, но и из ее мира. Среди них было много лекарственных, но большинство, как пояснил Никогда, Игрок разводил ради их магических свойств.

В теплицах Клара проводила почти целый день. Только там она могла быть уверена, что не столкнется с Уиллом и Шестнадцатой, застав их за страстным поцелуем. Шестнадцатая же делала все возможное, чтобы она заставала их за этим занятием как можно чаще. Да, Клара не сомневалась: так и было задумано. От одной этой мысли ее переполняла такая жгучая ревность, что она сама себя не узнавала. Она казалась себе ужасной дурой – со всей своей тоской по Уиллу! Как наивно она верила в их любовь. А ведь борьбу за него с нефритом она проиграла уже давно. Но нет, она не хотела этого признавать. Все те месяцы, что они вместе прожили в квартире, где Уилл с Джекобом выросли, Клара чувствовала, что Уилл по-прежнему за зеркалами, и все же продолжала мечтать о совместном будущем, о свадьбе и детях…

Она была благодарна Игроку за то, что место, куда он ее привез, вновь сильно отличалось от тех, где проходила ее прежняя жизнь, хотя это был тот же континент, который в другом мире она называла своей родиной. Тот же и все-таки совсем другой – как и все за зеркалами.

Воздух уже с утра был горячим и душным, и порой она чувствовала себя гусеницей, в дурмане от ромашки и цеструма ночного прядущей кокон, где подрастет новая Клара. Игрок часто брал ее с собой на прогулки по окрестностям. Впереди по его распоряжению ехала карета, прекрасная, как та, что везла Золушку на бал: с матовым серебряным корпусом, черным верхом и запряженная двумя лунно-белыми лошадьми. Ближайший город с его деревянными верандами и тенистыми улицами словно сошел с картинки из книжки сказок, и только встречавшиеся на каждом шагу солдаты нарушали идиллию. А еще Клару всякий раз мутило от возмущения, когда она видела женщин, разодетых в бархат и шелк, вслед за которыми тащили покупки черные рабы. «Да, это нелепое варварство, – ответил Игрок, когда она спросила его, как он мирится с этой ситуацией. – Есть лучшие способы приобретать преданных слуг. Один мой старый знакомый иногда развлекается тем, что предлагает себя на продажу на невольничьих рынках. Покупателей он обычно превращает в гиен. Аполло бывает очень забавным. Совсем не то что Воин».

Игрок часто говорил подобными загадками, но Клара никогда не успевала задать уточняющие вопросы, потому что он моментально переходил на другие, всегда очень интересные темы. Она уже так привыкла к его обществу, к его смеху и бесконечным разговорам, после которых вся боль в ее душе казалась почти нереальной. Однако с тех пор, как Игрок поранил руку, она стала замечать, что его красивое лицо омрачается, чего никогда не видела прежде. «Ничего страшного, просто слишком близко подошел к молодому аллигатору. Что-то многовато их развелось в прудах за нашим домом». Улыбнувшись, он показал ей в одной из теплиц растение, исцеляющее слепоту.

Ей хотелось спросить, как насчет травы, что возвращает обманутую любовь? Но задать вопрос не позволяла гордость, да и не нужна ей любовь Уилла, добытая колдовством. По ночам, когда за окном в лунном свете призрачно светились ромашки и тысячи цикад наполняли тьму своим стрекотом, ей снилось, как Шестнадцатая ласкает Уилла бледными руками. Она спросила Никогда про траву, что дарует ночи без сновидений, и он принес ей пригоршню ворсистых листьев, таких серебристо-зеленых, будто навсегда покрытых изморозью.

– Летний снег – подходящее название, да? – Сунув листья в пакет, он протянул его Кларе. – Храните в прохладном месте и пейте отвар только через день. Даже самая целебная трава в неправильных количествах может стать ядом.

Да, это она усвоила и в другом мире.

– А растения из ведьминых садов вы тоже выращиваете?

– Каких ведьм? Темных или светлых? – ответил вопросом Никогда.

– О нет, конечно же, светлых.

– Разумеется. – Никогда задумчиво посмотрел на нее. – Мы выращиваем и те и другие.

Клара окинула взглядом тщательно ухоженные ящики с растениями – и вспомнила заросшие грядки за брошенным домом.