По следам лунного затмения

Правда, уже на следующий день ей пришлось посмеяться над преждевременностью своих выводов. Ни в какую оперу герои не пошли, хотя, надо отдать им должное, собирались, собирались долго и тщательно. Но так уж вышло, что один из персонажей вдруг обратил внимание на то, что «культурная программа» и, в частности, пресловутый поход в оперу, был навязан честной компании некоей тетушкой Магдой. «А кто такая эта тетушка Магда, и с какой стати она решает, как мне проводить мой досуг?» – строптиво воскликнул он.

В этот момент компания раскололась. Одни поддержали «культурный бунт», другие не видели ничего страшного в том, чтобы все-таки посетить мероприятие. Это был первый конфликт в Лялиной книге, произошел он на сто двенадцатой странице, но Лара напрасно надеялась, что повествование после этого хоть немного оживится. После непродолжительной борьбы революция победила. Никто не пошел в оперу, и конфликт был исчерпан.

«Ну что же она так скучно пишет? – досадовала Лара. – Скучно и длинно. Жалко-то как».

Письма от Ляли, впрочем, читать было куда интереснее. Иногда даже возникало ощущение, что их пишет совсем другой человек. «Возможно, всё дело в том, что романное пространство слишком огромно для Ляли, – подумала Лара. – Сказать-то ей, по сути, и нечего. Ну, ничего такого, что стоило бы растягивать на целый роман».

Вскоре, однако, выяснилось, что Ляля это свое «ничего» растянула не то что на целый роман, а на многотомную сагу, и Лара сейчас читает, оказывается, второй том эпопеи. Кроме «Настоящей парижской любви», были еще «Незабудковый вальс», «Большая гавайская прогулка», «Переполох в джунглях» и еще несколько, судя по названиям, масштабных мероприятий. Лара заметно приуныла.

«Видимо, нужно будет попросить почитать и всё остальное, – думала она. – Иначе кто же поверит, что мне понравилось?»

«А может, – мелькнула мысль, – сослаться на то, что много работы? Тем более что и впрямь намечается небольшой аврал…»

Формально Ляля была готова услышать и принять любое мнение. «Ибо кто тебе еще скажет правду, как не сестра?» – написала она. Но тут же, словно позабыв про этот расхожий штамп, добавила: «Но я всё равно надеюсь, что тебе понравится…» – и Лара ну никак не могла ее разочаровать. Словно предвосхищая возможные нарекания по поводу изобилия грамматических ошибок, Ляля и сама посетовала: «Ты уже, наверное, заметила, что мое слабое место – это странствующие запятые и ужасные ползучие тире, которые имеют свойство появляться в самых неожиданных местах. Долгое время я боролась с этой их особенностью, но, боюсь, они живут своей жизнью и вываливаются на бумагу, когда им вздумается, а вовсе не тогда, когда следовало бы. Извини».

Что на это можно было ответить? И Лара великодушно заверила Лялю, что ничего страшного, чтению это абсолютно не мешает, ибо – ох, опять эта маленькая ложь во благо! – «повествование настолько увлекательное, что на мелочи и внимания не обращаешь».

И тут же убеждала себя, что это действительно мелочи. «Не так уж важно, что и как Ляля пишет. Главное, что человек-то она хороший…»

А кроме того, Ляля читала ее роман «Дождемся лунного затмения», и писала такие подробные отзывы, каких Лара уже не чаяла получить от кого бы то ни было. Через все эти отзывы, однако, красной нитью проходил мотив «мы с тобой одной крови», и, похвалив Лару, Ляля обязательно вставляла: «Вот и у меня было так же в «Незабудковом вальсе», «вот и мои герои точно такие же», «ах, как мне всё это близко!» Лара и сама не заметила, как включилась в эту игру, чтобы сделать Ляле приятное.

«Сцена с гремучей змеей – мастерская сцена! – писала, к примеру, Ляля. – В моем романе, который ты сейчас читаешь, есть очень похожий эпизод, где по сюжету полагалось испугаться, и весьма, а моя героиня Аманда и ухом не повела!».

«А кто послужил прототипом для Аманды? – полюбопытствовала Лара. – Может быть, ты сама? Моя Виатрикс похожа на меня лишь отчасти, она гораздо более смелая и решительная, чем я, но вот с твоей Амандой у них много общего, как считаешь?»

«Прототипом для Аманды послужила сама Аманда, – отвечала Ляля. – Хотя понятно, что каждый автор выбирает героев «по себе». Но с Виатрикс они просто неприлично похожи, тут ты права. По некоторым их высказываниям, по призывам не сожалеть о том, чего не воротишь, можно… ну, я не знаю… часы сверять. Пусть это выражение и не совсем в тему, но, думаю, ты поняла, что я хочу сказать».

«Меня восхищает Саймон, – в следующий раз написала Ляля. – До чего милый мальчик! Где бы моим героям его возраста набраться такого послушания и скромности? У меня гораздо больше диких и крайне опасных, прикидывающихся ангелочками до поры до времени – это стиль, близкий Виатрикс.

Очень мне нравится момент, когда Саймон с Джеймсом рыбачат, а потом Саймон оборачивается и видит темный силуэт на горе, который тут же исчезает… Кто же этот загадочный черный человек?