Читаем По следам призрака полностью

По следам призрака

Застонав, Ягуар сдавил руками бедро, чтобы скорее избавиться от зараженной ядом крови. Один охотник рассказывал ему, что таким способом не раз спасал себе жизнь после укуса ядовитых змей. И Ягуар старался изо всех сил. Потом, решив, что, спасаясь от яда, приближает смерть потерей крови, стал торопливо перевязывать рану, отрывая куски материи от рубашки. Хлюпая наполненным кровью ботинком, сделал несколько шагов в глубь тайги и свалился набок.

— У-у-у-у! — выл он, катаясь по земле от боли, и тайга отзывалась ему тем же тоскливым воем…

Он лежал под раскидистой сосной. Бледное, осунувшееся лицо его было устремлено к вершине дерева, где сквозь мохнатые ветки виднелись клочки темно-синего неба. В неподвижных, стекленевших глазах отражались звезды. Звезды… Они мерцают холодным, манящим блеском. Одна, две, три, четыре… Их много-много в этой безмолвной таинственной вышине. Они светятся и мигают, как глаза лукавой красавицы.

Ягуар смыкает ресницы и на мгновенье видит перед собой глаза, синие и глубокие, как таежное озеро. Постой, чьи же это глаза? В его слабеющей памяти всплывает комната, озаренная ярким солнечным светом. Он лежит на койке, тяжело дыша, а над ним, склонив кудрявую голову, сидит девушка в белоснежном халате и чепчике.

— Как вы себя чувствуете? — спрашивает она. Он молчит, разглядывая ее лицо, незнакомое и красивое, как у киноактрисы.

— Вам немножко лучше? — снова спрашивает она и склоняется еще ниже.

— Буду жить! — отвечает, наконец, Ягуар, чувствуя на своей щеке ее теплое дыхание.

— Кто меня ранил? — спрашивает он.

— Не знаю.

— Кто?

— Не знаю. Но их, говорят, было трое. Вы смелый человек. Один против троих… И всех раскидали. Они, наверное, первыми напали на вас, правда?..

И Ягуар вспомнил все. Удачно провернутое дельце. Ресторан, льстивые слова, тосты… Домой он шел один, поздно ночью. Недалеко от дома его встретили трое, с нахлобученными фуражками и поднятыми воротниками. Ягуар не узнал их.

— В город вернулся Хан. Он наш хозяин. Тебе здесь больше делать нечего… — сказали они, и Ягуар понял: конкуренты.

Он не стремился к власти, не сгорал от зависти, но ему не понравился тон неизвестных. И он им ответил… А потом — драка, выстрел, обжигающий удар в плечо…

Солнечный свет по-прежнему режет глаза. А девушка все еще сидит рядом.

— Как вас зовут? — спрашивает он, чувствуя, как его покидает сознание, и слышит в ответ, будто сквозь сон:

— Светланой, Светланой…

Ягуар открывает глаза. Опять тайга. Где-то зловеще ухает филин.

— У, проклятый! — огрызается Ягуар и опять смыкает ресницы, чтобы снова впасть в забытье, не видеть тайги, не слышать этого зловещего уханья.

И вновь видения прошлого начинают всплывать в уже помутившемся сознании.

…Парк. Тот самый, с липами. Они вдвоем, и им так хорошо. Но откуда взялся ветер, холодный ветер? Светлана дует на руки, жмется к нему, собирая в комочек свое хрупкое тельце.

— Мне холодно! — говорит она, и Ягуар накидывает ей на плечи свой пиджак. Но ветер все сильнее и сильнее. Он срывает с деревьев пожелтевшие листья, и они падают, падают, ложась им на плечи. Но боже мой, почему они такие тяжелые? Нет, это не листья! Это осколки стекол, острые и колючие. Ягуар видит заплаканное лицо Светланы, ее наполненные горем глаза и бежит. Он хочет убежать, во что бы то ни стало убежать из этого заколдованного сада, от этих жестоких осколков, сыплющихся с деревьев с каким-то жутким, леденящим звоном. Закрыв голову руками, он бежит, петляя между стволами деревьев, пока не ударяется всем телом о железную ограду. С силой трясет израненными руками тяжелые решетки и кричит дико, исступленно…

Оцепенение спало. Но мысли все еще витают вокруг Светланы. Светлана… где она сейчас? Ягуар расстался с ней давно. Еще до заключения. Она уехала, не сказав куда. Лишь написала на прощание: «У нас будет ребенок, но ты никогда не увидишь его…» Ах, эти женщины! Влезут в душу…

— Ну и дрянь! — ругает себя Ягуар. — Дай только волю… Готов обабиться, как Штопор, как Калач… — И вдруг чувствует, что в сердце закрадывается необъяснимый страх.

Со всей отчетливостью он представил, как лежит под сосной, бледный, неподвижный, со скрюченными руками, а из темноты к нему, сверкая двумя горящими угольками, подбирается неизвестный хищник, чтобы растерзать его безжизненное тело.

И опять ему чудятся огни города, ярко освещенная комната, синие глаза, улыбка Светланы, белизна ее тела.

— Жить, жить… — шепчет он и пытается подняться. Но, обессиленный, снова валится на держащую его мертвой хваткой землю… Пахнет осенней прелью. На небе рожок луны. «Жить, жить…»

А тайга пела свою неумолчную и неумолимую песню. И отчаянным воплем из ее глубины, объятой ночью, вырвалось тоскливое, надрывное:

— Люди! Люди-и-и-и!