По темной стороне

– Яна, – терпеливо позвали меня, коснувшись руки, которой я вцепилась в спинку стула, – я вижу, но также я чувствую, помнишь? Она совершенно пустая внутри.

– Чего? – Руку я отдернула, но злость несколько улеглась. – Может, у тебя просто что-то сломалось? Может, ты поэтому ее не чувствуешь?

– Твою злость я ощущаю отчетливо, – кривовато улыбнулся он, – и она достаточно странная…

– Да не ревную я тебя! – каюсь, не сдержалась, выпалила не подумавши, а потом уже было поздно затыкаться.

Раяр негромко рассмеялся:

– Разве я говорил что-то о ревности?

Не знаю, до чего бы мы договорились, но Прия, что-то напряженно высматривавшая в нас, покорно согласилась:

– Втроем так втроем. Я согласна.

– Чего?..

У меня было такое странное ощущение, будто я отлучилась куда-то, пропустила половину разговора и вернулась лишь под конец, не зная самого важного, но все равно уже во что-то втянутая. И единственным, с кого я могла требовать подробностей, был Раяр.

От предвкушающего выражения лица Прии меня просто в дрожь бросало, и, разумеется, задавать вопросы ей я бы побоялась. Да мне страшно было даже думать о том, что я могу с ней наедине остаться. И когда ее увели куда-то тени, с суровым приказом хищника «помочь гостье с багажом», я пододвинула свободный стул поближе к Раяру, села так, чтобы его всего видеть, и с намеком протянула:

– А она от твоих покоев шла…

– От кабинета, – уверенно поправили меня.

Лично я не разделяла его уверенности. Ну да, и его кабинет, и его спальня находятся на одном этаже, и я точно не видела, откуда именно шла эта красавица, так как столкнулись мы у лестницы. Но она же любовница, зачем ей кабинет? Место любовницы в спальне.

– Яна, – сдержанно позвал кошмар, странно на меня поглядывая.

Я осознавала, что мною самым наглым образом питались, но ничего не могла с собой поделать. Злилась, просто-таки бесилась, и, наверное, даже немножечко его ревновала. Я-то уже была свято уверена в полной своей исключительности, а тут… любовница.

– Почему я о ней ничего не знала?

– Я не думал, что это может быть важно.

– Не думал?! – Сидеть спокойно у меня просто не получалось. Я ерзала, дергалась, с трудом удерживала себя на месте. В груди поселилось просто отвратительное чувство, будто меня обокрали, а я не могу с этим ничего поделать, хотя прекрасно знаю вора. – Ладно, хорошо. Но если у тебя есть любовница, то почему ты не знаешь, как за девушками ухаживать?

– Потому что я за ней не ухаживал, – как маленькой объяснили мне. – Она никогда не требовала от меня чувств, ей не нужна взаимность. Наши отношения всегда были предельно простыми.

Слов просто не было…

– Если хочешь, я могу отправить ее обратно. Думаю, ничего непоправимого не случится, если, погостив полгода у родственников, Прия решит вернуться к ним навсегда.

– Где же ты себе другую такую любовницу найдешь? – едко спросила я и тут же получила хороший урок: не стоит задавать вопросы, ответы на которые тебя не обрадуют.

– У меня теперь есть ты.

– Не буду я твоей любовницей!

– Я знаю.

Только эта его спокойная уверенность позволила мне не подскочить с места и не сделать какую-нибудь глупость. Не впечатать в его наглую харю, к примеру, блюдо с паштетом.

– Знаешь?

– У нас с тобой другие отношения.

Ага, у нас другие отношения… И как я могла забыть? Какая из меня вообще любовница? О чем речь? Я же еда.

– Ты все еще злишься, – с неудовольствием заметил Раяр, когда я, сложив руки на груди, хмуро уставилась прямо перед собой, напряженно размышляя о том, как непросто мне в последнее время живется.

– Ну так и кушай дальше, кто тебе мешает?

– Я не понимаю, почему ты до сих пор злишься. – Мой кошмар был просто убийственно серьезен. – Я же сказал, что у нас с тобой другие отношения. Я обещал тебе взаимность, и я пытаюсь сдержать обещание.

Еда немного оживилась.

– Что, прямо пытаешься? Прямо вот прикладываешь усилия? Трудишься без отдыха? Днями напролет.

– Яна, – с укором протянул этот… этот…

– Ты не просто гастрономический извращенец, – скорбно заметила я, – ты еще и дурак редкостный.

И на этой пафосной ноте поднялась со стула, чтобы гордо уйти.

Раяр, сраженный внезапным откровением, меня не останавливал. И уже только в коридоре я услышала его растерянное:

– Но дурак-то почему?

На душе было как-то странно. Вот вроде ничего непоправимого не случилось, да и любовница – это не конец света, но мне так себя несчастную было жалко, такой бесправной я себя чувствовала, такой притесненной и в правах ущемленной… И Делмар, тот еще интриган, ничего мне про любовницу не сказал.

Вот люби давай, Яночка, моего братца ущербного, как хочешь люби, а про полюбовницу его прекрасной наружности я тебе ничего не скажу. Неважно это, потому что девицу в любовницы Раяр выбрал себе под стать. Тоже с отклонениями и… Вот вопрос: а я нормальная? Чисто теоретически, конечно, нормальная, но моего кошмара, судя по всему, на убогих тянет.

Размышлять на эту тему и дальше не хотелось. Еще выяснится после такого самоанализа, что я тут самая неполноценная, как мне потом с этим знанием жить?