По темной стороне

Почему мне должно быть интересно, если я помню разговор Раяра и Вэйда в Сумеречной зоне? Этой ночью Селина должна была стать женщиной, тем самым обезопасив себя от сектантов, но в ее жизни появилась я. И вот плывем мы теперь вместе с ней на корабле среди упорных адептов на верную гибель.

Шикарное завершение жизни, ничего не скажешь.

Хотя имелся у меня один вопрос, который нужно было прояснить:

– А с чего вы взяли, что задание выполнено? Может, жрица уже того, не жрица давно.

Видимо, я действительно сделала ему просто огромное одолжение, раз он послушно показал мне тонкий плетеный браслет с вделанным в него прозрачным камнем:

– Жрицы – благословленные Мирай носительницы искры. Вступая в брак, жрица теряет свое благословение, и искра гаснет. – Коснувшись пальцем камня, охотник дважды по нему стукнул. – Он показывает, горит ли еще искра. И у девочки она просто удивительно яркая.

– Вот же… черт.

– Еще? – предложил он, качнув флягой.

– Нет.

Посидев еще немного, возможно даже, в ожидании благодарности, мужик все же ушел.

А я осталась одна дожидаться, когда мы причалим и меня перетащат с корабля на землю, чтобы впоследствии убить.

* * *

Ждать, к сожалению, пришлось недолго.

Шлюпка, в которую меня спустили с корабля, за считаные минуты добралась до берега, ткнулась носом в черный песок и остановилась, мягко покачиваясь на волнах.

А корабль, на котором осталась сидеть Селина, небольшой, покатый, черный, с опущенными парусами, хорошо просматривался с берега. И я могла любоваться им все время, что меня тащили с сыпучего ненадежного берега вглубь острова.

В десяти минутах ходьбы на почти неотличимом от всей другой равнины вычищенном пустыре уже был вырисован круг и расставлены свечи. Тут ждали только меня.

Ждали и дождались.

– Опять рисовать на мне будете? – уныло поинтересовалась я. Это же просто запредельный уровень великого неудачника: повторно попасть под один и тот же лобзик.

Мне не ответили, свалили на землю в круг мгновенно зажегшихся свечей, но хоть руки развязали. Шевелить ими я, правда, еще не могла, но охотника поблизости не было, он на корабле остался, а эти болванчики не знали о моей крайней опасности.

Вот сейчас… сейчас. Только руками шевелить смогу, сразу им устрою.

В смысле, конечно, я просто Раяра вызову, это он им уже устроит.

Не учла, правда, я одного: чувствительность к рукам возвращалась медленно и болезненно, а сектанты действовали быстро.

Меня разложили, оседлали, рубашку на животе распороли, и все. Выписывал свои каракули лысый быстро и умело, но по живому, безо всяких пошлых обезболиваний, не обращая внимания на то, что я заглушаю его бормотание своими повизгиваниями.

Я пыталась дергаться, дрыгала ногами, но все, чего смогла добиться, – это болезненные судороги, оглушившие меня на некоторое время. Задохнувшись от боли, не имея возможности дышать, я запрокинула голову, хватая ртом воздух.

Мужик, не отвлекаясь на мелочи, продолжал бормотать и вырезать, прижимая меня свободной рукой к земле.

А у меня просто в глазах потемнело. Правда, потемнело как-то неправильно. Будто бы не свет выключили, а медленно опустили занавес.

Окружившие нас сектанты возбужденно зашептались, и мне это что-то так не понравилось, так напугало… Короче, лучше бы они молча стояли. Потому что рука к амулету дернулась сама. Я ее не чувствовала, и амулета, зажатого в пальцах, тоже не чувствовала, но очень громко и крайне истерично рявкнула, кажется, даже вслух:

– Раяр!

Лысый сбился с мысли, на мгновение заткнулся, сраженный всколыхнувшимся в душе ужасом при звуке знакомого имени, но быстро взял себя в руки и вернулся к вырезанию.

И очень даже зря.

Перед глазами у меня прояснилось как раз в то мгновение, когда Раяр появился. Как всегда, внезапно и очень эффектно. Вырвался из всклубившейся тьмы, весь такой смертоносный и злой до чертиков, осмотрелся…

Я хищнику сначала очень обрадовалась, со всей щедростью вдарив по нему просто запредельной дозой счастья. Могла бы – зацеловала его прямо при всех, прямо в эту его страшную, потемневшую от злости рожу чмокнула бы.

Тут-то, совсем некстати, я и осознала, что он уж слишком злой, причем на всех без разбору. Даже на меня. Да так зол, что и моей радости не почувствовал, не смогла она пробиться сквозь стену его гнева.

Раяр сделал шаг к нам. Всего один шаг, но я прямо ощутила, как замечательно было бы оказаться подальше отсюда. Подозреваю, замершие в ужасе сектанты тоже об этом думали, но им было не сбежать, а у меня, кажется, имелся шанс.

По крайней мере, когда я подумала о том, что не хочу находиться так близко к впавшему в бешенство хейзару, перед глазами потемнело, а меня будто бы дернуло в сторону. Головой вперед.