По ту сторону грозы (СИ)

«И что она надеется увидеть?!» он еще раз хмыкнул и, отворив калитку, крикнул ей, что уже дома. Кнопи тут же подбежала, перестав лаять, она крутилась вокруг его ног, требуя внимания. Маленькая черная собачка, больше напоминавшая Мике квадратный пуфик с хвостом, изначально выбрала его своим другом. Даже несколько раз засыпала на веранде, положив свою узкую мордочку на его ноги, если Мик засиживался допоздна.

-Привет, табуреточка, - Мик ласково потрепал ее по загривку, слушая ворчание, больше похожее на говор, - хорошо вечер прошел?

Поигравшись с ней еще несколько минут, он снова обрел хоть и частично, то равновесие что едва не покинуло его, и зашел в дом.

-Привет.

-Привет, - Энна сидела у окна, и, склонившись над свечой что-то шила, она лишь мельком взглянула на него, не отрываясь от своего занятия.

-Зрение посадишь, - сообщил Мик, присаживаясь на стул рядом с ней – почему лампу не зажгла? Что шьешь?

-Сарафан, с карманами - она сделала несколько стежков, и завязала узелок, но подумав секунду, завязала еще несколько.

Вывернув свое творение, она встала и приложила к себе.

-Ну?

-Хорошо, - Мик смотрел, как она скептически осматривает сверху вниз получившуюся вещь, и ему казалось, что ее не беспокоит то, что так мучало его. Она казалась естественной и нужной здесь, этому времени, этому месту, тогда как он напротив считал себя чужим. Она жила полной жизнью, в то время как он существовал где-то рядом. «Как ей это удается?» спрашивал он себя снова и снова. И почему-то ответы, приходившие в голову, лишь злили его. «Если бы у меня не было детей, я бы тоже не переживал. С Мариной все равно все кончено» думал он, « да, наверное ей Саша тоже не особо нужен, она забыла его. Да она и не попыталась вернуться! Просто приняла обстоятельства, и смирилась с ними. А может и обрадовалась!» и, видя, как улыбается она, глядя на только что сшитый сарафан, его догадки подтверждались и все больше озлобляли его.

-Что с тобой? – спросила Энна, почувствовав пристальный взгляд, - есть хочешь?

-Нет. Спокойной ночи.

Встав слишком резко, он двинул стол, и свеча, стоявшая в куске дерева, как в подсвечнике повалилась. Энна кинулась, и схватила ее, прежде чем огонь дотронулся до поверхности стола.

-Ничего страшного, - как бы ни видя, и ни ощущая его настроя, сказала она, и, поставив свечу еще раз посмотрела на сарафан. Повесив его на спинку стула, слишком порывисто как показалось Мику, она отвернулась от него и пошла к своей кровати.

-Спокойной ночи, - прошептала она, отворачиваясь к стене.

-Спокойной – Мик так и стоял у стола, облокотившись на него обеими руками. Чувствуя и свою вину перед ней, и одновременно свою правоту. Отчаявшись, вернуться к былому, легкому равновесию он решил пойти спать. Уже проходя мимо стула он краем глаза заметил что-то странное в том, как лежал сшитый Энной сарафан. Взяв его в руки, он увидел большие пятна воска и растекающиеся от них десятки маленьких.

«А она промолчала» - констатировал разум.

-Эни, прости, я не специально, - слова дались ему с трудом, мешал откуда-то появившийся комок в горле.

-Ничего страшного, - повторила она, но в ее голосе Мик расслышал сдерживаемы слезы.

Не зная, что делать, он подошел к ее кровати, но присесть так и не решился. Он видел, как она старается сдержать плечи, чтобы не тряслись, как тихо дышит, чтобы не выказать своих слез. И не решился дотронуться, или позвать, не смог дать ей понять, что он видит. Не знал, что делать дальше. «Она так расстроилась из-за сарафана» рассуждал он, «найду, кого-нибудь, кто новый пошьет, и все». И постояв подле ее кровати еще немного, он отошел, задул свечу на столе, и, умостившись на свою кровать, лег спать.

Энна слышала, как он раздевался, слышала, как зашуршала его постель, и как его дыхание, из неровного и прерывистого переросло в равномерное, изредка будоражащееся храпом. Она слушала, как он спит, а мысли возвращали ее к мужу, лишь во сне она снова обнимала и целовала Сашу, и он обещал всегда быть рядом. Саша, такой добрый, такой понимающий, он был человеком радостным и веселым. Он никогда бы не вел себя так как Миша, не позволил бы себе грубить, от того что жизнь изменилась до неузнаваемости, не впадал бы в депрессию из-за случившегося, он бы старался научиться жить в настоящем, а не существовать в прошлом. И уж тем более не винил бы ее в том, что она борется за себя и свою жизнь здесь.

Мысли ее метались, перепрыгивая друг через друга, излечивая от того нервного напряжения, что испытывала она с того злополучного дня:

«Ну почему же я плачу? И сарафан жалко, и себя. За что мне, досталось оказаться здесь с этим глупым и черствым человеком? Да я ведь весь день потратила, что бы сшить его, и что теперь? Как мне воск вывести?»

Она так и заснула, ничего не обдумав, ничего не поняв, но зато все оплакав.