По ту сторону крыши

Дедушка смотрел вдаль и лицо его, освещённое луной, выглядело уставшим. Мелкие морщинки у краешков глаз, глубокие полосы на лбу и впадинки у губ. Интересно, о чём он сейчас думает?

– Дедушка, это не смешно, – я топнул, старательно мотая головой. Так старался, что поймал лёгкое головокружение.

Дедушка тихо засмеялся и взял меня за руку, усаживая обратно к себе на колени.

– Я рад, что тебе нравится космос.

– Это ведь так удивительно! Далеко-далеко от нас происходят такие вещи.

– У нас под носом тоже немало удивительного, – дедушка снова щелкнул меня по носу, от чего я поморщился и дёрнул плечами. – Стало быть, каждая звезда и умирает по-своему?

– Конечно. И ничто не случается дважды, ты же сам так говорил.

– Говорил. Тогда запомни и то, что я скажу сейчас: в каждом человеке горит своя звезда, я дарю тебе возможность их видеть. Не дай им погаснуть, – тёплая ладонь опустилась на мою грудь.

– Но зачем мне это? – я нахмурился и, каюсь, немного обиделся. Это его подарок? Какой мне толк от каких-то звёзд, когда у всех знакомых мальчишек были велосипеды, у одного из них даже два! А что мне? Всего лишь звёзды?

– Придёт время, и ты поймёшь, как это важно.

Больше дедушка ничего не сказал, но с того момента почти каждую ночь он водил меня на холм или звал к себе на веранду. Порой он с силой сжимал ладони и долго сидел неподвижно, беззвучно шевеля губами. Потом открывал глаза и говорил, что теперь всё хорошо. Я молча наблюдал за ним и даже не догадывался, что однажды буду кричать с балкона незнакомцу из соседнего дома о его звезде, которая почти погасла. Спасение звёзд стало делом моей жизни.

Считаете меня сумасшедшим? Просто посмотрите тёмной ночью на небо. Видите звёзды? А теперь опустите взгляд на окна в домах и всмотритесь: вот багровым пламенем в сердцах танцует любовь, а здесь – этажом ниже – теплится огонь надежды в новорождённой груди. Мириады звёзд тут и там. Я получил эти огни в подарок и хочу поделиться с вами. Только не дайте им погаснуть! И не спрашивайте почему…

Туда, где о тебе помнят

Тогда пусть станет часовая стрелка,

По мне раздастся похоронный звон.

И.В.Гёте «Фауст»5

Ещё не рассвело, когда я открыл глаза и сонно потянулся, садясь на влажном от росы пледе. Фиалковое полотно ночного неба прорывала бледно-розовая полоска света – солнце не спеша просыпалось. Лёгкая дымка легла на холмы, редкий щебет птиц и стрёкот насекомых нарушал тишину. Запахло свежестью и травой. Дальние холмы, едва различимые в облаке тумана, потемнели, и только их макушки слабо различались на светлеющем небе. На плед запрыгнул кузнечик и дёрнул усиками. Я невольно поморщился, отодвигаясь назад – никогда не любил насекомых. Рука коснулась чего-то холодного: это была перевернутая соломенная шляпа с жёлтым одуванчиком внутри. Дедушки рядом не было.

Большую часть территории, прилегающей к деревне, занимали бескрайние холмы, у подножия одного из них – небольшое озеро, куда собирались стада, чтобы напиться. Редкие деревья и кустики эрики – похожего на ёлку невысокого кустарника с красивыми розовыми цветочками, бадана и пролеска. И, конечно, моря одуванчиков. Бабушка говорит, что луговой мёд – особенный, а самый вкусный получается из одуванчиков. Такой мёд всегда стоит у нас на столе во время завтрака. Если намазать свежий хлеб домашним маслом и полить сверху густоватым, почти прозрачным золотистым нектаром, получится лучший бутерброд на свете!

От таких размышлений у меня заурчал живот. Взяв шляпу с одуванчиком внутри, я уверенно зашагал к полю дождя. Оно было в самой низкой точке деревни – в пологом овраге. Лучшего места для кладбища, коим поле дождя и являлось, не найти. Дедушка всегда ходил туда с одуванчиком, но прежде никогда не брал меня с собой, да и одному ходить не разрешал. Почему поле дождя? Я сам его так назвал. Сейчас расскажу отчего, только дайте перелезть через искорёженный чёрный металл забора и пройти с десяток молчаливых надгробий, здороваясь с каждым, а затем обогнуть по узкой тропинке разрушенные статуи, чтобы встать подле дедушки у серого камня.

– Вот, – я протянул ему шляпу с цветком.

– Спасибо, – он сел на колени перед холодной плитой и опустил растение в стеклянный стаканчик.

Пару минут мы простояли в молчании. Небо уже окрасилось в голубой, одинокие облака размеренно плыли в объятия солнца. Где-то залаяли собаки.

– Кто это, дедушка?

– Мой друг.

– Что с ним случилось?

– Он забыл дорогу к дому.

– Разве у него не было места, где он жил?

– Жилище ещё не дом, – дедушка выпрямился и стряхнул землю со шляпы. – Родители оставляют тебя на лето, но пройдёт август, и ты уедешь обратно. Скажи, асланым, наш дом в деревне – твой дом?

– Конечно!

– Но ты не живёшь здесь.

– Живу.

– Только летом.

– Пускай! Здесь живёте вы с бабушкой, а я – ваш внук. Если это ваш дом, то и мой тоже.

– Сколько же у тебя домов?