По ту сторону ночи

— Не было бы счастья, да несчастье помогло! — добавляет, смеясь, Петя. — Я говорил вам, что наша поездка пройдет хорошо: я удачливый!

— Хорошо-то, хорошо, а вот как сегодня спать будем, — ворчит, отрываясь от кастрюли с кипящей гороховой похлебкой, Бонапарт, — галька-то мокрая!

— Ну, это нам не страшно, мы ее сейчас живо обсушим. А ну, ребята, давайте разожжем здесь костер!

Еще до ужина мы собрали кучу валежника и, выбрав ровную площадку для палатки, разложили на ней большой костер. Часа через два мы загасили огонь, отгребли угли, дали немного остыть прогретой сухой гальке и поставили на ней палатку.

— Ручаюсь, что в гостинице «Москва» мы устроились бы не лучше, — говорит, ворочаясь и вытаскивая из-под бока острый голыш, Петя. — Мягко, дождь не мочит и комары не кусают — благодать!

Засыпая, я слышу равномерный стук дождя о туго натянутое полотно палатки. Петя прав, мы в самом деле устроились отлично. Пускай снаружи моросит дождь и шумит в волнах и ветвях ветер — у нас здесь уютно и тепло. Еле светит огонек моей догорающей папиросы, и уже тихонько посвистывает носом Саша.

Дождь. Глава 15

Вот уже четвертый день моросит дождь. Долина Уямкунды вся пропиталась сыростью. Низкие рваные облака, цепляясь за верхушки деревьев, провисают почти до земли. Снизу, с реки, им навстречу поднимаются лохмотья тяжелого от воды тумана. Облака мешаются с туманом, и не знаешь, где кончается мокрое небо и начинается мокрая земля.

Мы тоже отяжелели от усталости и пропитавшей нас воды. В угрюмом молчании шаг за шагом, поворот за поворотом наш печальный кортеж продвигается вперед. Накрытая брезентом длинная лодка напоминает катафалк, а нахохлившиеся наши фигуры очень смахивают на удрученных родственников.

До устья Монни осталось не более восемнадцати километров; мы надеемся сегодня же дойти до этой реки, в верховьях которой находится вулкан. Таким образом, вечером мы можем достичь края белого пятна и войти в еще не обозначенную на картах долину.

Вчера около двух часов дня перед нами открылось устье Уямкунды. У ее впадения Ангарка разлилась широким озером с частыми водоворотами. Налево, к северу, тянется узенькая ленточка Ангарки. До ее истоков, скрытых облаками и туманом, еще очень далеко — не менее ста пятидесяти километров. Направо, на северо-восток, уходит гораздо более широкая и многоводная Уямкунда. Плоское и заболоченное вначале междуречье переходит затем в невысокую лесистую гряду. По-видимому, это место очень привлекательно в солнечную погоду. Сейчас оно печально, как печален и сам пронизывающий сыростью день.

Сразу за устьем Уямкунда течет некоторое время у подножия скалистого обрыва, над которым с жалобными криками носятся чайки. В глубоких спокойных омутах колышутся пышные заросли водорослей. Длинные, вьющиеся в воде стебли покрыты тонкими зелено-желтыми листочками. Все это очень напоминает какой-то затопленный фантастический лес из древних каменноугольных хвощей.

Я медленно бреду вдоль каменистого берега, вглядываясь в непрерывно меняющийся подводный пейзаж. Нависающие скалы серого туфа немного защищают меня от косых тонких ниток дождя, налетающих то справа, то спереди, то сзади. Чтобы меньше мерзнуть, я засунул мокрые руки в карманы и из-за этого поминутно спотыкаюсь на мокрой гальке. У одного из омутов мое внимание привлекает какая-то смутная тень, мелькнувшая среди зарослей на дне реки. Это огромная, полосатая, как тигр, щука. Она замерла в густой тени большого куста водорослей. Я вижу только ее плоскую крокодилью пасть и медленно шевелящийся хвост; вся середина туловища скрыта водорослями. Мысленно прикидываю размеры чудовища — в щуке больше метра!

К сожалению, со мной нет карабина и я не могу по примеру Пети попытаться застрелить рыбу из ружья. Он так наловчился за последнее время стрелять щук, что почти не делает промахов. Конечно, маловероятно, чтобы и я оказался столь же удачлив, но попробовать было бы интересно.

Невдалеке лежит длинная сухая хворостина; я осторожно подвожу ее к щуке. Однако, прежде чем кончик прута успел коснуться хищницы, та с силой ударила хвостом и тускло-серебристой торпедой исчезла в глубине. Сняв шляпу и стряхнув накопившуюся за полями дождевую воду, медленно шагаю дальше.

В этот день мы становимся лагерем, успев пройти всего семнадцать километров. Нависшие над землей плотные тучи упорно продолжают сочиться дождем; ранние сумерки окутывают долину. Мы очень продрогли, и каждый мечтает об огне, горячем чае и отдыхе. Несколько дней непогоды взяли у нас сил больше, чем отнимали самые тяжелые приключения на Анюе.

Не снимая пропитанных водой пудовых плащей, мы прежде всего разжигаем два костра — один для себя и второй для просушки места под палатку.