По ту сторону времени

Больше всего Кэтрин запомнился один фрагмент, который она увидела уже будучи во второй комнате, в день под номером 5. Она застала Брайана, сидящим на кровати. Сложив ноги по-турецки, он что-то увлечённо читал, освещая книгу фонариком своего телефона. Скорее всего, было уже довольно поздно и ему давно пора было спать. Пару раз он отрывался от книги и поднимал голову, несколько секунд гипнотизируя дверь, прислушиваясь к шагам с другой стороны, готовый в любой момент притвориться спящим. По крайней мере, сама Кэтрин частенько проделывала подобное. В какой-то момент дверь открылась и в комнату пролился яркий свет из коридора, а в проеме появилась фигура Майка. Он был одет, совсем не по-домашнему, в темный костюм, как если бы только что вернулся с работы. Брайан сразу захлопнул книгу и поднял голову на Майка в немой растерянности. И, хотя Кэтрин по-прежнему не могла слышать ни звука, она отчетливо видела, что ни один из них не сказал друг другу и пары слов. Она наблюдала, как Майк медленно подошёл к кровати Брайана и сел на ее край. Кэтрин точно также, как и ее сын по ту сторону окна, замерла в ожидании. По тому, как облегченно опустились плечики Брайана, а затем он и вовсе обнял Майка, она поняла, что тот не ругал мальчика и не сказал ему ничего плохого. Наоборот, они начали очень оживленную беседы, если судить по тому, как Брайан снова открыл книгу, демонстрируя ее Майку и глядя ему в глаза, то ли в поисках одобрения, то ли ответов на вопросы, которые он, возможно, задал.

“О, Майк”, – не уставала шептать Кэтрин в то время, как уже поливала слезами, сложенные на столе, руки. Других слов, чтобы ещё раз выразить свои чувства от открывшейся ей сцены, у неё не находилось.

После этого трогательного и одновременно тяжелого для неё фрагмента, Кэтрин долго не решалась подойти к окну. Она видела, что свечение за ним частенько рассеивалось, как всегда бывало, когда окно собиралось показать ей очередную историю, но совсем не готова была увидеть какую. Вместо этого она надолго, на целых три дня, углубилась в чтение, чтобы хоть как-то рассеять плохие мысли, прерываясь только, когда становилось совсем темно.

Это и было вторым плюсом пребывания в комнате и, собственно, вторым занятием, за которым Кэтрин могла убить время. Хотя, очень часто ей казалось, что это время убивает ее, настолько жестокой и незаслуженной она считала свою судьбу. Не раз это осознание доводило ее до полнейшего отчаяния и тогда идея о том, что, возможно, пора бы открыть вторую дверь и посмотреть, что за ней скрывается, не казалась настолько пугающей.

И достигла она своего апогея на десятый день, когда свечение за окном было как-то по-особенному ярко-голубым, а взгляд Кэтрин все чаще останавливался на двери, которая прямо-таки манила своей неизвестностью.

Кэтрин встала с кровати и медленно, будто во сне, подошла к двери. Она не показалось ей, ни чем-то страшным, ни чем-то благостным. Пару секунд на раздумье – и вот ее рука тянется к заветной ручке. Когда пальцы уже крепко ухватились за холодный металл, Кэтрин вдруг задумалась о том, что же она ожидает и что бы хотела увидеть по ту сторону. Ей отчаянно надоело ее заточение в четырёх стенах, пускай в нем и имелись кое-какие плюсы. Но вторая комната так и осталась подобием тюрьмы. А ей же хотелось свободы, которую она видела в возможности сбежать от давящего на неё однообразия.

И она побежала. Отчаянно и быстро. Она побежала тем быстрее, чем больше за каждой из дверей оказывалось одинаковых комнат с, вмиг ставшими ненавистными, окнами и полками. Двери за ее спиной хлопали все громче, ее дыхание все сильнее сбивалось, а руки все больше уставали толкать дверь за дверью, которые, казалось, становились только тяжелее. Кэтрин перестала замечать, что происходит вокруг, а все, что она видела перед собой – бесконечная череда дверных косяков, сливающихся в калейдоскоп размытых, коричневых пятен. Хлопок, три больших шага, больше походивших на прыжки, и хлопок повторялся вновь, но уже с другой стороны. Он стоял оглушающим набатом в ушах Кэтрин, затмевая собой любые мысли и даже полумысли. Когда одной-единственной все же удалось пробиться, Кэтрин остановилась, как вкопанная, едва за спиной закрылась очередная дверь.