По воле ветра. Два удивительных путешествия к Северному полюсу: героя нашего времени и романтика викторианской эпохи

Теперь твой Нильс знает, каково ходить по полярному льду. В самом начале путешествия произошла небольшая авария. Первые сани накренились на бок, когда мы переходили с первой льдины на вторую, и провалились, и лишь ценой огромных усилий нам удалось их вытащить. Я ходил по колено в воде и держал сани, чтобы они не утонули. Андре и Френкель перебрались на следующую льдину, и вместе мы смогли втащить на нее сани. Случилось ужасное – мой мешок, лежавший на санях, промок насквозь. И именно в нем лежали все твои письма и твой портрет! Да, они станут моими главными сокровищами в эту зиму.

Вытащив сани, мы пошли дальше по льдинам, перемежающимся разводьями. Чтобы пересечь их, мы притягивали льдины друг к другу. Конечно, толкать большие льдины получается медленно. В конце концов мы оказались на огромном ледяном поле, по которому прошли с санями около двух-трех километров… Дорогая моя, о чем ты будешь думать этой зимой? Лишь это меня и волнует…

Несмотря на разделяющее их расстояние, Стриндберг думал об Анне и скучал по ней. Он представлял, чем она занимается, с кем общается, кому улыбается своей ленивой улыбкой. Но времени на эти мечтания было немного. После быстрого обеда Андре велел Стриндбергу и Френкелю продолжать путь. Впереди их ждал долгий ночной переход.

В конце этого пути путешественники разбили лагерь на льдине, испещренной торосами, и Стриндберг приготовил ужин. Прежде чем лечь спать, он написал Анне:

Мы остановились на живописной льдине и поставили палатку. Внутри разложен наш спальный мешок, в котором мы сейчас лежим бок о бок. Нам тесно, но у нас установились хорошие товарищеские отношения. Мне нужно о многом написать, но сейчас пора спать. Спокойной ночи, дорогая моя.

Проснувшись, Андре, Стриндберг и Френкель потратили несколько часов, чтобы позавтракать, свернуть лагерь и закрепить груз на санях. Было холодно, и края полыней замерзли. На пути встречались обширные разводья – чтобы их пересечь, путешественникам приходилось ставить сани на лодку. Через 9 часов они остановились, преодолев не более 3 км. Стриндберг сварил противный суп из гороха, галет, бульонных кубиков и мясного порошка – по его свидетельству, этот «скудный ужин» съели с маслом, чтобы повысить потребление калорий.

Следующий день оказался еще хуже. Лед пересекали маленькие трещины и полыньи, шел небольшой снег. Путешественники с трудом перетаскивали сани через самые высокие торосы, которые пока встречались на пути. Весь день они теряли силы, перебираясь через ледяные стены, многие из которых были в несколько раз выше человеческого роста, а затем брели по полям, усеянным глыбами льда, рискуя повредить суставы и поломать сани. Чтобы их перетащить, путешественникам приходилось по три раза пересекать этот сложный рельеф, отчего они уставали гораздо сильнее. Они впервые задумались о возможности бросить часть снаряжения и провизии и тем самым облегчить ношу.

К концу третьего дня пути, в ночь на 25 июля, они остановились и четыре раза громко крикнули «ура!» в честь дня рождения Анны. Полчаса спустя, изнуренный и голодный, Стриндберг сел писать письмо своей любимой.

Мы только что остановились на привал после десятичасового перехода с санями. Я очень устал, но перед сном хочу сказать тебе несколько слов. Прежде всего я поздравляю тебя, ведь наступил день твоего рождения. Как бы мне хотелось лично сказать тебе, что я пребываю в добром здравии и бояться за меня не стоит. Со временем мы точно вернемся домой…