Победа любой ценой. Психологическое оружие в теннисе: уроки мастера

Наблюдая за теннисистом и изучая его игру в течение нескольких сетов, я замечал, что в определенных ситуациях он действовал по вполне предсказуемой схеме. В особенности под прессингом. Прессинг – самый лучший детектор лжи. Под прессингом удары не могут скрыть правду. Что делает игрок при плохом счете? Он избегает (или пытается избежать) ударов, с которыми у него не все в порядке. Вот тогда-то все огрехи его игры увеличиваются во много раз. Тогда-то и можно судить, какова его «настоящая» игра.

Посмотрим, как действует прессинг. Когда игрок с нестабильным бэкхендом ведет в сете 4–2, он может нормально выполнять этот удар. Никакого давления, верно? Он раскован и лидирует. Если же он проигрывает 2–4, то этот самый удар слева может стать менее уверенным из-за волнения. А при сет-боле, когда от проигрыша его отделяет одно очко? Забудьте об этом ударе! Прессинг достигает своего апогея, становясь ключевым фактором игры. Под прессингом спортсмен будет во что бы то ни стало стараться избежать ударов, которым он по-настоящему не доверяет. Невозможно заставить соперника выполнить такой удар под прессингом.

Например, если ваш противник не доверяет своему удару слева, вы знаете, что при розыгрыше важного очка он постарается обойти его так, чтобы вместо этого ему пришлось пробить справа. Именно тогда я постараюсь вывести его на бэк-хенд, предварительно сыграв чуть дальше в сторону под правую. Заставив соперника бежать далеко в сторону, чтобы сыграть справа, а затем пробив ему под левую, вы добиваетесь того, что он не сможет обежать свой удар слева. А даже если и сможет, то пробьет из неустойчивого положения. Вот как нужно использовать информацию о вашем противнике против него.

Агасси на первый взгляд

Я изучал игру Андре Агасси в 1986 году в Стрэттон-Маунтин. Этот худенький парнишка с жидкими волосиками выполнял самый великолепный удар по мячу из всех, что мне когда-либо приходилось видеть. Невероятно! И при этом мне говорили, что он не достигнет особых высот из-за того, что вроде как потерпел фиаско в юниорах. Я этому не поверил.

На самом деле я впервые увидел его во время турнира «Алан Кинг Классик» в Лас-Вегасе в 1981 году – совершенно случайно обратил внимание, как он тренировался на корте гостиницы «Цезарь Палас». Уже тогда сила его удара, а также удивительная способность встречать мяч так привлекли мое внимание. Ему было одиннадцать лет.

Я не сразу сообразил, что паренек с обесцвеченными волосами в Стрэттон-Маунтин – тот же самый мальчик, которого я видел пять лет назад в Лас-Вегасе. Только теперь его волосы стали еще светлее, а удары – сильнее. Я записал в книжку, что у него зверский удар после отскока, особенно с середины корта, где ему отменно удавалось взять мяч на подъеме и просто-напросто «обрушить» его. Он излучал уверенность, вкладывал тонну в свой удар, и я хорошо представлял себе, под каким давлением находятся его соперники, а также обратил внимание, что его игра с лета оставляла желать лучшего, но это не имело никакого значения, так как все остальное было великолепно.

Когда Андре проиграл в финалах трех турниров «Большого шлема» (два Открытых чемпионата Франции и Открытый чемпионат США), я подумал, что, возможно, ему не хватает мужества. Потом он собрался с силами в Уимблдоне в 1992 году и показал всем, на что способен. А способен он на многое. У Андре – масса мужества.

Как бы забавно это ни казалось, но большая часть моих ранних наблюдений, зафиксированных в «черной книжечке», до сих пор сохраняют свою актуальность. Некоторые же ее утратили.

Я первый раз увидел Матса Виландера в Бангкоке в 1981 году, следил за его игрой и не нашел в ней ничего выдающегося – ни сильной подачи, ни особой энергии, ни запоминающихся ударов. И решил, что это не более чем очередной крепкий шведский игрок. Я был прав насчет потенциала Андре и не прав насчет Матса. Спустя семь месяцев Виландер выиграл Открытый чемпионат Франции. Мне пришлось сделать несколько дополнений в разделе моей книжечки, посвященном Виландеру.

Я заметил, что Стефан Эдберг обычно предпочитал играть справа с лета кроссом, и написал, что его «однорукий» бэкхенд – один из лучших во всем теннисе (кроме него такой удар был у Лендла). Но я также отметил, что удар справа не мог быть его оружием – слишком уж слаб был для ведущего игрока. Он неверно держал ракетку, да и сам по себе удар не был таким впечатляющим, как все остальное в его арсенале. Уверяю вас, я взял это на заметку исключительно потому, что о нем можно было сказать слишком мало плохого.