Победитель

— Верно! — пискнул кто-то с левого фланга.

Старшина недовольно насупился.

— Разговорчики! В армии рот разевает только тот, кого спрошено. Ясно?

Теперь никто и не пискнул.

— То-то… Вот, значит… Но!.. Как есть вы теперь военнослужащие, то и выглядеть должны браво, по-военному, чтоб фашист одного вида вашего боялся! Стало быть, первым делом научимся мотать обмотки… Но главное — вы должны знать оружие. Потому хоть и медсестрами будете, а еще бабка надвое сказала, как дело повернется. И не придется ли вам взять винтовку в руки!.. Поэтому — знать ее, родимую, как отче наш! Ночью разбудят — ну-ка, боец, что такое мулёк? или, к примеру, антабка! От зубов должно отскакивать! Для решения поставленной задачи дрючить вас буду, как цыган того медведя на ярмарке!.. — Он приосанился и свел брови. — Кто изучал винтовку Мосина образца тыща восемьсот девяносто первого!.. косая черта… тыща девятьсот тридцатого годов! — шаг вперед!

Почти весь строй качнулся и нетвердо шагнул. Ольга тоже шагнула — винтовку Мосина преподавали на осоавиахимовских курсах.

— Хорошо, — кивнул Можный, причем тон его не обещал ничего хорошего. — Посмотрим! Ну-ка! Ты!

И его толстый палец уткнулся в Ольгу.

— Я?! — переспросила она, озираясь.

— Головка от буя! — уже гремел гневный голос старшины. — Фамилия! Звание!

— Рядовой Князева! — неожиданно для самой себя нашлась она.

— Рядовой Князева! Перечислить названия частей винтовки Мосина!

Ольга вытянулась, вспомнив, что на курсах учили при ответе вставать по стойке «смирно».

— Ствол!.. ствольная коробка!.. отсечка отражателя!.. спусковой механизм!.. прицельное устройство!..

Физиономия Можного, при начале ее ответа имевшая весьма ироническое выражение, стала меняться к переживательному: ему уже нравилось, как она докладывает, он хотел, чтобы рядовой Князева довела дело до конца.

— Затвор!.. магазинная коробка с подающим механизмом!.. ложе!.. ствольная накладка!.. штык!..

Ольга запнулась, глядя на старшину вытаращенными глазами.

Старшина мучительно сморщился.

— И шомпол! — выпалила она.

Можный просиял.

— Во как! — сказал он. — Без сучка-задоринки! Молодец!

— Я и про затвор могу! — отважно крикнула Ольга. — Боевая личинка!.. стебель затвора с рукояткой!.. курок с пуговкой!..

— Отставить! — рявкнул Можный. — Это что за вольности?! Эх, рядовой Князева, вот и выходит, что рановато я тебе похвалу высказал! Встать в строй!..

…Через две недели пришло время принимать присягу. Как и устройство винтовки, они выдолбили ее назубок. В этом простом и грозном тексте все волновало, все заставляло невольно робеть — и только одно несколько смущало. В конце концов кто-то из девушек спросил старшину.

— Гм!.. — протянул Можный и повел было шеей, как он всегда делал в секунды недовольства или затруднения, но тут же решительно отрезал: — Так и читать! Это присяга вам, а не писулька попу за здравие! Тут каждое слово товарищем Ворошиловым выверено! Сказано — гражданин, значит — гражданин! Раньше вообще вон как было: я, сын трудового народа!.. Мы тут не в дочки-матери играем! Для кого-то вы, может, и гражданки, а для Родины — сыновья!

Их построили во дворе казармы.

— Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды рабоче-крестьянской Красной Армии, принимаю присягу и торжественно клянусь!..

Волнуясь, Ольга произносила тяжелые слова присяги, а сама представляла, как на вороном коне выезжает к ним народный комиссар обороны Клим Ворошилов и немного хмурится, слушая.

— …Быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров, комиссаров и начальников!..

Холодело в груди — она знала, что сделает все, чтобы исполнить свою клятву.

— …Клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни!..

Осенние облака плыли над землей. Казалось, что и душа, переполненная жарким чувством любви и решительности, тоже плывет и взмывает.

— …Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся!..

Назавтра их погрузили в теплушки. При первом взгляде на двухъярусные нары Ольге почудилось какое-то мельтешение перед глазами — словно мелкие бабочки или призраки. Но пощупала рукой — да нет же, все в порядке, никакие не призраки, твердо, сосновые доски. Просто, должно быть, детство вспомнилось.

* * *