Победы, которых не было

Согласно официальной отечественной статистике, опубликованной в книге «Гриф секретности снят»[457], Советский Союз имел порядка 250 000 орудийных и минометных стволов, примерно 20 000 танков и около 20 000 самолетов. Численность людей в вооруженных силах страны превышала 10,6 миллионов

[458]. Из этого количества на дальневосточной границе находилось 1,3 миллиона солдат, 12 728 орудий и минометов, 2526 танков, 3357 боевых самолетов[459]

. Примерно столько же требовалось для обеспечения функционирования армейского механизма в тыловых округах. Все остальное могло войти в состав действующей армии. По последним данным, она достигала величины в 6,6 миллионов человек, имея на вооружении 120 445 орудий и минометов, 7567 танков и 8805 боевых самолетов. (Эти сведения опубликованы в 1996 году в сборнике «Боевой и численный состав Вооруженных Сил СССР в период Великой Отечественной войны», на который ссылается и 2-й том «Великой Отечественной войны»[460]. В советские годы наиболее авторитетными считались цифры из 6-го тома 12-томной «Истории Второй мировой войны»

[461] — 6,6 миллионов человек, 77 850 орудий и минометов, 7350 танков, 4540 самолетов.)

Кроме того в резерве Ставки на ноябрь имелось пять общевойсковых армий, одна танковая, двадцать семь отдельных стрелковых дивизий, шесть стрелковых бригад, пять отдельных танковых и механизированных корпусов, четыре авиационных корпуса, четыре отдельные авиационные дивизии, пять отдельных авиационных полков[462]

. О численном их составе сведений нет, но если оценить «на глаз», то это еще не менее 1 миллиона человек, более тысячи танков, около тысячи самолетов. В общем, отечественная статистика, как всегда, запутана. Но даже из ее «хитрых» цифр видно, что Красная Армия имела преимущество непосредственно на фронте и располагала мощными резервами.

Заметно улучшилась и мобильность войск. Поставки ленд-лизовских автомобилей резко подняли подвижность соединений, а присылка радиосредств повысила управляемость частей. Однако столь солидные количественные и материальные «плюсы» советской стороны по-прежнему в значительной степени скрадывались профессиональным превосходством немцев. Уровень подготовки солдат и офицеров Красной Армии за полтора года войны, хотя и возрос, но по-прежнему качественно уступал германскому. И это при том, что Вермахт уже лишился значительной части ветеранов еще довоенной выучки, на смену которым приходили гораздо хуже вымуштрованные новобранцы. Однако потери немцев все же еще не достигли того предела, когда количество переходит в качество. Вермахт вкупе с Люфтваффе продолжал оставаться на тот момент лучшей «силовой» машиной мира, руководимой наиболее талантливыми полководцами середины XX века. Правда, в советской военной верхушке одиозно бездарные фигуры — вроде К. Е. Ворошилова, С. М. Буденного и С. К. Тимошенко — тоже уже уходили на задний план, а на первые роли выдвигались более способные люди, типа К. К. Рокоссовского и Н. Ф. Ватутина, однако степень их «искры божьей» тоже не следует переоценивать.

Таким образом, советским генералам по-прежнему оставалось надеяться лишь на победу числом, притом числом подавляющим. Для этого требовалось сосредоточить главные силы на каком-либо одном участке и именно там приложить основные усилия, чтобы нанести поражение неприятелю. Поэтому когда напор немцев ослабел и стало ясно, что так же, как и год назад, появляется возможность перехватить стратегическую инициативу у противника, перед Сталиным и его помощниками во весь рост встал вопрос: «Какое направление избрать главным на предстоящую кампанию?» К сожалению, документально аргументированное освещение данной темы в отечественной исторической науке по сей день отсутствует, а то, что написано мемуаристами при критическом анализе выглядит настолько неубедительно, что всерьез уже не воспринимается.

Направление главного удара