Победы, которых не было

Даже в 1944–1945 годах ситуация не изменилась к лучшему. Например, на Балтике господство на море оставалось за немцами вплоть до последних дней войны. Только поэтому с осени 44-го (после полной изоляции с суши) целых семь месяцев держалась Курляндская группировка Вермахта[246]. По той же причине до самой капитуляции Германии не сдавались отрезанные и прижатые к морю многочисленные дивизии гитлеровцев у Либавы, в Данцигской бухте, в устье Вислы. К тому же немецкий флот не только снабжал и поддерживал огнем свою армию. За последние четыре месяца войны он сумел эвакуировать на Запад более двух миллионов человек[247]. Это в два с лишним раза больше, чем советский флот сумел вывезти в тыл из прифронтовых районов за 1941–1942 годы на всех театрах

[248]. Здесь также уместно вспомнить и о трагических операциях по эвакуации гарнизонов Таллинна и Керчи. О брошенном на произвол судьбы осажденном Севастополе. О десятках морских десантов, кое-как выкинутых на чужой берег и оставленных там флотом без всякой помощи.

Советская морская авиация оказалась готовой к войне нисколько не лучше других сил сталинского ВМФ. Например, над той же Балтикой летом-осенью 1941 года летало в общей сложности около тысячи краснозвездных машин. Совершивших против морских целей свыше 4800 вылетов[249]. Итог этой колоссальной работы при огромных потерях был равен практически нулю — потоплены крохотный тральщик, штурмбот и мотобаркас[250]

. Нашим соколам противостояло всего несколько десятков немецких морских самолетов[251]. Результаты этого противостояния просто потрясают. Так, только за два дня уже упоминавшегося прорыва Краснознаменного Балтийского флота из Таллинна в Кронштадт летчики Люфтваффе совершили всего 156 вылетов. А потопили не менее пятнадцати крупных кораблей (не говоря уж о штурмботах и мотобаркасах)[252].

Конечно, сложный и тернистый путь отечественного флота, всегда находившегося в тени сухопутной армии, это скорее не вина, а беда российских моряков.

К сожалению, за исключением Петра Великого, никто из правителей страны за все время ее существования не понимал до конца роль и значение морской мощи в комплексе всех вооруженных сил государства. Потому Россия никогда не имела продуманной морской доктрины, всесторонне взвешенных кораблестроительных программ, рациональной системы базирования и прочих компонентов правильной организации ВМФ. Отсюда и результаты. Никакого критического анализа ошибок никто не стал проводить и после окончания Второй мировой войны. Вместо этого была предпринята очередная дорогостоящая авантюра по строительству атомного океанского монстра, которая завершилась вполне прогнозируемым крахом в 90-х годах прошлого века. Одновременно новый холостой круг сделала и историография. Отечественные историки сорок лет — до самой горбачевской «перестройки» — всеми силами пытались скрыть неудачи советского ВМФ, намеренно увеличивая потери немцев и преуменьшая собственные. Однако история — не роман. Поэтому при первых же признаках реальной либерализации коммунистического режима правда начала «выплывать на поверхность». Но вскоре в этот нормальный процесс опять вмешалась идеология — уже постсоветская, у которой потребность в мифе оказалась ничуть не меньшей. И, наверное, здесь ничего не поделаешь. Как ни крути — национальный характер вещь очень серьезная.

ГЛАВА 13

«НИКТО НЕ ЗАБЫТ»? А СКОЛЬКО ИХ, НЕЗАБЫТЫХ?

22 июня 1941 года — наверное, самая страшная и трагическая дата в отечественной истории. В этот день в России простые люди скорбят и вспоминают павших. А высокие государственные чины обязательно говорят правильные и торжественные речи, которые также традиционно завершаются уже ставшей ритуальной фразой «никто не забыт и ничто не забыто». Скорее всего, большинство ораторов произносят ее просто по привычке, сложившейся еще в советские времена, и не задумываются над сутью изрекаемого. Поскольку на самом деле не только точного числа, а даже хотя бы приблизительного количества тех, кто полег на фронтах Второй мировой, мы до сих пор не знаем.

Технология лжи

Прошло уже более полувека со дня окончания Второй мировой войны, но ее история в нашем государстве за эти десятилетия так и не превратилась в предмет объективного исследования со стороны официальной историографии. Ручеек правдивых публикаций, пробившийся было в конце 80-х — начале 90-х годов, быстро иссяк, а большинство обнародованных тогда цифр и фактов, утонув в потоке прочей сенсационной информации, захлестнувшей в те годы страну, моментально забылись.