Победы, которых не было

Ныне власть имущие вместо того, чтобы способствовать более полному открытию архивов, предпочитают, к сожалению, рассуждать только о самом факте Победы. Играя на патриотических струнах общества, политики, таким образом, завоевывают популярность. В результате в сознании большинства россиян по-прежнему живут с детства вдолбленные школьными учебниками мифы, которые создавались преимущественно в годы войны для того, чтобы утаить от общества, какими приемами и методами воевали полководцы Красной Армии и какие потери по сравнению с противником при этом несли советские вооруженные силы.

Выдавать желаемое за действительное руководство СССР начало буквально с первых дней войны. Так, например, германская армия вторжения на 22 июня 1941 года насчитывала 3865 танков и штурмовых орудий и 3562 боевых самолета[253]. (При подсчете не учтены самолеты связи и транспортники.)

У Советского Союза имелось в наличии в составе приграничных округов 15 687 танков и 10 743 самолета[254]. Тем не менее, в сражениях дебютной фазы войны сталинские военачальники оказались повсеместно не просто разбитыми, а наголову разгромленными. (По сей день эту катастрофу многие отечественные авторы объясняют «огромным преимуществом неприятеля в танках и авиации».) Сообщение же Советского Информбюро об итогах первой недели боев гласило:

«Отрезанные нашими войсками от своих баз и пехоты, находясь под непрерывным огнем нашей авиации, мотомехчасти противника оказались в исключительно тяжелом положении. За семь дней боев они потеряли 2500 танков и около 1500 самолетов, более 30 000 пленными. Наступательный дух немецкой армии подорван…»

Комментарии, как говорится, излишни. Можно только заметить, что за год войны — к 30 июня 1942 года — Красной Армии удалось взять в плен всего 17 285 солдат и офицеров противника[255]. За то же время в нацистском плену оказалось, как известно, несколько миллионов советских военнослужащих.

Потом, конечно, о подобных абсурдно лживых заявлениях старались не вспоминать или же объясняли их появление заботой о народе — желанием предотвратить панику и упадок боевого духа. Мол, кто-то ведь наверняка верил даже столь нелепому вранью. Беда, однако, в том, что и почти все материалы, закладывавшиеся в основу послевоенных исследований (проводившихся для анализа боевого опыта и выработки новых современных приемов военного искусства) мало чем отличались от пропагандистских агиток военных лет. Достаточно сказать, что по данным ГРУ СССР, широко публикующимся и ныне, вооруженные силы Германии на Восточном фронте с 22 июня 1941 года по 1 апреля 1942 года якобы потеряли 6,5 миллионов человек[256]. В действительности эта цифра почти в полтора раза превышает численность всех немецких войск, действовавших в указанный период времени на Восточном фронте. Реальная убыль врага убитыми и пропавшими без вести была, разумеется, в десятки раз меньшей[257]

.

Конечно, статистические ошибки на войне неизбежны. Человеческой природе свойственно желаемое принимать за действительное. Однако количество и масштаб этих неточностей — тоже один из главных показателей квалификации руководства противоборствующих сторон. Разница между реальностью и тем, что докладывалось в Москву, кардинально отличается от такой же разницы в докладах, которые получали, к примеру, Лондон или Берлин. Так, после «битвы за Британию» осенью 1940 года итоговый обзор, поданный Черчиллю, гласил, что авиация Германии недосчиталась во время сражения 2698 машин[258]. Но когда война окончилась и появилась возможность проверить эти сведения по немецким документам, выяснилось, что убыль в ведомстве Геринга на самом деле составила 1733 летательных аппарата[259]. Для сравнения возьмем отечественное донесение о первых четырех днях Курской битвы, когда советское командование, подводя итоги, рапортовало о 948 сбитых нацистских самолетах[260]

. Сверив эти данные с содержимым архивов бывшего неприятеля, узнаем, что подтверждаются лишь 60 воздушных побед[261]. К слову, аналогичная сводка немцев сообщала об уничтожении 923 советских самолетов, из которых 566 подтверждается и нашей официальной статистикой[262]. Таким образом, нетрудно вычислить, что российское военно-статистическое вранье примерно в десять раз, — то есть, на порядок более масштабно, нежели английское или немецкое.

«Мы за ценой не постоим!»