Побег

Гэвин видел этот самый взгляд в глазах Вэл, когда она целовала его, пока ее сопротивление не начало таять… а потом она укусила его, что доставило ему больше удовольствия, чем он хотел признать. Непокорность была специей, которая в небольших дозах прекрасно ложилась на язык. Возможно, сейчас она действительно ненавидела его, но это не все, что она к нему чувствовала.

Тело Вэл предавало ее, как всегда. Она дрожала в его объятиях, как будто ее били мелкие разряды. Он почувствовал эту дрожь и заметил, как она отказывалась смотреть ему в глаза, если ее не принуждали. Но она разглядывала его, когда думала, что Гэвин не смотрит; все то же невольное восхищение, что и в юности. И несмотря на свой гнев на нее, он должен признать, что сравнивать ее с любой другой женщиной — все равно что сравнивать спирт с выдержанным вином. Когда Гэвин встретил ее, она была молодой и зеленой, неискушенной и полной обещаний. Теперь, когда она вступила в пору своего расцвета, Вэл созрела и превратилась в темное и пьянящее вино, которое он хотел перекатывать на языке.

«Нет», — решил он, тяжело выдохнув. Гораздо забавней разыгрывать роль призрака, и незаметно предлагать свою помощь. Вэл, при всей ее беспомощности, нуждалась в твердой и направляющей руке, чтобы победить. Если его братья и сестры узнают, что он жив, ей придется очень нелегко. Они точно знали, на что он способен, как и сама Вэл, и поэтому повысили бы ставки до предела.

Если она думала, что чертов Лука спасет ее, то жестоко ошибалась. Его младший брат жил ради охоты, и он одинаково хорошо владел и ножом, и пистолетом. Единственным спасением оставалось его умение создать шум из ничего: если под ногами вдруг появится какая-нибудь ветка, Лука обязательно наступит на нее и насторожит любое маленькое и испуганное существо, прячущееся поблизости.

Гэвин слегка обеспокоило то, как быстро Вэл позволила себя схватить. Он проверял, сможет ли она выстоять против его братьев и сестер. Кровь была единственным наследием, которое оставалось после того, как тело превращалось в прах и тлен. Она никак себе не помогла, выставив себя такой уязвимой — если только не хотела, чтобы ее схватили.

Но нет. Вэл не посмела бы вернуться к Луке. Она понимала последствия и приняла свое наказание вполне добровольно. При воспоминании о роскошных волосах, пропущенных сквозь пальцы, и влажном тепле ее рта он напрягся. Через карман Гэвин легонько погладил себя, переводя дыхание.

На самом деле, это похищение может пойти ей на пользу. Его братья и сестры явно ее недооценивают, как и она сама. Под шелковистыми лепестками его маленького цветка скрывались шипы. Если она прольет немного крови, это пойдет им на пользу.

А если нет, то это сделает он. Проклятый Лука. Он слишком долго крутился рядом с их сестрой. Ее влияние и порочность начали отражаться на нем. И если Гэвин знал своих братьев и сестер, а он знал, то влияние это не единственное, что заразило его младшего брата.

Несмотря на ноющую жесткость в штанах, он убрал руку.

Нет никаких сомнений в том, куда Лука везет Вэл. Их семейный дом граничил с лесом, а густые заросли деревьев и открытые поля служили идеальным местом для охоты.

Гэвин надеялся, что Валериэн будет хорошо вести себя с его родственниками. Первое впечатление — это важно, и, если все пойдет так, как он задумал, она будет видеть их часто.

На его ладони лежало несколько холодных предметов, извлеченных из кармана и согревающих кожу. «Мат в три хода, — подумал он с язвительной улыбкой. — И на этот раз сбежать не удастся».

Будь то на шахматной доске или вне ее, Валериэн Мари Кимбл будет принадлежать ему.

Навсегда.

* * *

Сознание вернулось к Вэл неожиданно, как разбитое вдребезги зеркало. Ее мутные сны сверкали смертельно острыми гранями битого стекла, когда на нее обрушились резкие запахи — дешевого чистящего средства и несвежего ковра. Их специфические ароматы были далеки от прелого, затхлого запаха смертельного леса, по которому она бежала в своих кошмарах, когда армия безликих людей преследовала ее со средневековым оружием.

Судя по дешевой мебели и ворсистому ковру с уродливым графическим рисунком, она находилась в мотеле. Причем весьма сомнительном. Кто-то — Лука — положил ее на грязный матрас, как труп на поминках, ее руки больше не были связаны, а лежали скромно сложенные на животе. Она вскочила, дыхание сбилось.

Лука стоял у двери с телефоном, хотя уже заканчивал разговор и направлялся к ней. Кому он звонил? Но ответ прост. Конечно. Своей сумасшедшей семье. Той самой, которая хотела ее убить.

— Так, так, так — ты выглядишь бодрой и полной сил. — Когда он достал из одного из карманов пиджака нейлоновую веревку яркой расцветки, в Вэл проснулся ужас. — Немного сна пошло тебе на пользу, не так ли, милая?

— Что ты собираешься делать? — спросила Вэл, подтягивая колени.

— Свяжу тебя, — объяснил он. — Потом посмотрим. Ты хотела поиграть?

Она не успела скрыть своего отвращения. Должно быть, оно отразилось на ее лице, потому что улыбка Луки сползла, и он выглядел… не совсем обиженным, но разочарованным.

А потом рассерженным.