Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя

И когда 4 июня 1935 г. британский кабинет министров начал переговоры с Риббентропом, приехавшим в Лондон, то англо-германское морское соглашение было заключено уже к вечеру следующего дня. Не известив ни французов, ни итальянцев, англичане согласились на восстановление германских военно-морских вооруженных сил в объеме, « почти равном французскому военному флоту, и предоставили Германии право строить подводные лодки общим тоннажем, равным 45 процентам британского подводного флота». Лидеры коварного Альбиона пошли на такой безумный шаг, надеясь приручить амбициозного немецкого лидера. Они рассчитали, что, ввязавшись в войну с СССР, Гитлер будет азартно таскать из огня каштаны и для британских толстосумов, но позже командиры германских субмарин станут хладнокровно наблюдать через линзы перископов, как погружаются в морские бездны британские транспорты.

В отличие от западных политиков, Сталин трезво и взвешенно оценивал события в мире. Он внимательно прочел книгу «Mein Kampf», в которой Гитлер недвусмысленно сформулировал свои планы. В ней недвусмысленно говорилось: «Мы, национал-социалисты, сознательно подводим черту под направлением нашей внешней политики в довоенное время. Мы начинаем с того, на чем остановились шесть веков тому назад. Мы приостанавливаем вечное стремление германцев на юг и запад Европы и обращаем свой взор

на земли на востоке.

Мы порываем, наконец, с колониальной и торговой политикой довоенного времени и переходим к территориальной политике будущего. Но когда мы сейчас в Европе говорим о новых землях, то мы можем в первую очередь думать только о России и подвластных ей пограничных государствах

. Кажется, что сама судьба указывает нам путь» [66].

Сталин не мог не сделать выводов из этих рассуждений нового лидера германской нации. Именно поэтому сразу после вступления СССР в Лигу Наций советский вождь настойчиво стремился склонить мировую общественность не только к разоружению и мерам по обеспечению коллективной безопасности. В это время он настоятельно пытался добиться от мировых лидеров введения в правовой обиход понятия «

нападение» – являвшегося синонимом агрессии.

К середине 30-х годов обстановка в Европе стала кардинально меняться, и агрессивные намерения проявляли не только Германия и Италия. Свою долю от назревавшего нового передела мира намеревалась оторвать и алчная пилсудская Польша. Рассматривая перспективы развития польско-германского военного сотрудничества, уже в январе 1935 года в официальных кругах Варшавы начались разговоры о грядущей войне с Чехословакией. Польский посол в Праге сообщал, что Польша намерена выдвинуть территориальные претензии Чехословакии на Тешинскую Силезию, Ораву и Спиш. В апреле 1935 года в Варшаву, в качестве военных инструкторов польской армии, прибыло 25 офицеров рейхсвера, а в Берлине, для координации действий с германским командованием, ожидали приезда 70 японских офицеров.

На «обручение» поляков с немцами и бряцание оружием со стороны Варшавы Сталин отреагировал адекватно. Он предпринял превентивные меры. В конце 1935 года Политбюро рассмотрело вопрос о переселении немцев и поляков с территории Западной Украины в Казахстан. Переселяемых – 15 тысяч семей (45 тыс. человек) – предписывалось «объединить в самостоятельные колхозы и предоставить полную возможность по устройству их в совхозах». Переселенцам разрешалось « взять свой индивидуальный скот и выдать причитающийся на их долю рабочий скот». Рабочим инвентарем их должны были обеспечить власти Карагандинской области.

В совершенно секретном постановлении Совета народных комиссаров № 776–120 сс от 28 апреля 1936 г. Наркомзему СССР предписывалось: организовать на территории новых поселений 3 МТС. Для этого наркомат должен был выделить 2,110 млн рублей из своего плана капвложений; еще 2,33 млн отпускались из резервного фонда СНК Союза ССР. Наркомату тяжелой промышленности поручалось «отгрузить для МТС: 30 тракторов ЧТЗ-бОд СТЗ; 12 автогрузовых машин ЗИС; автоцистерны, легковые автомашины, 6 локомобилей».