Почка на экспорт

Я стоял, всматриваясь сквозь стекло в ночную мглу и не веря своим глазам. У помещения вивария ярко светились габаритные огни машины «скорой помощи». Может быть, это какая-то другая машина? Нет. Вот пробился луч света в проёме дверей вивария и оттуда кто-то вышел, приветствуя подбежавшего Хохлова.

— Александр Александрович, вы идете или нет? — напомнила Анна Леонидовна.

— Всё-всё, — я оторвался от окна и вприпрыжку помчался в гастроэнтерологию, размышляя на ходу. Неужели я где-то ошибся в своих расчетах? Или оплошали ребята на посту?

Больной, к которому меня вызывали, и в самом деле тяжелел на глазах. Кровопотеря до синевы выбелила его лицо, он вяло отвечал на вопросы и лишь морщился от боли при обследовании.

— Будем оперировать, — решил я, и направился в оперблок мыться.

Когда я вышел оттуда, стрелки настенных часов показывали начало второго… Рассудив, что торопиться уже больше некуда, я медленно поднялся в своё отделение.

— Что Хохлов, — спросил я у дежурной сестры, — уехал уже?

— Нет, в ординаторской. Как прошла операция?

— Нормально, — махнул я рукой.

Хохлов и в самом деле расположился на диване ординаторской. Судя по запаху, исходящему от него, фляга с ромом неоднократно покидала в этот вечер карман своего владельца.

— Саня, поздравь, у нас всё получилось! — сказал он.

Я что-то процедил сквозь зубы и сел на подоконник, вертя в руках сигарету.

— Нет, ты не рад, что ли? — не унимался Хохлов. — Слушай, а ведь менты и в самом деле искали «скорую» с вполне определёнными номерами.

— С чего ты взял? — я склонился над зажигалкой.

— Да ребята, после того, как их днём тормознули, поменяли номера на машине. После этого — как бабушка пошептала, инспектора в их сторону даже не смотрели, даже на въезде в больницу. Представляешь?

Я кивнул в ответ, внутренне застонав. Господи, какой же я дурак! Не предусмотреть такую элементарную уловку! А ведь кому-то моя глупость стоила жизни. На душе было муторно. Ухмыляющаяся физиономия Михалыча вызывала отвращение. С трудом сдерживаясь, чтобы не ударить его, я ответил:

— Представляю.

— Так вот, мы теперь головы ломаем: откуда им стал известен прежний номер?

— Не от меня, если ты на это намекаешь, — отрезал я. — Я вашу труповозку и в глаза не видел.

— Не сердись, Саша, просто кто-то же сдал нас, правильно?

— Между собой разбирайтесь, — зло бросил я. — Ты то почему такой раздражённый?

— Операция была тяжёлая, устал. А тут ты ещё со своими дурацкими вопросами.

— Ну, извини. Ты прав, тебя и в самом деле глупо подозревать. Тебе сейчас деньги нужны, как никому.

— Это почему?

— Наташа Богданова не та девочка, ухаживая за которой можно ограничиться букетиком ромашек. Как у тебя продвигаются дела в этом направлении? Крепость уже пала?

Зря он упомянул Наташку. Лимит терпения, отпущенный мне на сегодня, был исчерпан до дна. Я молча взял его за ворот пиджака и приподнял над полом. Он трепыхался в моих руках, смешно дёргая ногами.

— Сдурел?! Отпусти!

— Слушай меня внимательно, гад, — с трудом выдавил я, удерживаясь от безумного желания нажать на горло чуть сильнее и ощутить, как ломаются хрящи гортани. — Если ты ещё раз распустишь свой поганый язык, я тебе его вырву. И друзьям своим передай, чтоб держались от неё подальше. Не дай бог, замечу возле Наташки тебя или кого из вашей банды — пожалеете. Ты меня хорошо понял?

Для верности я ещё пару раз встряхнул его, не выпуская. Лицо Хохлова побагровело, наливаясь кровью.

— Понял, — прохрипел он, задыхаясь. — Отпусти.

Я разжал пальцы. Мой бывший приятель рухнул на пол.

— Совсем с ума сошёл, — сипло запричитал он, растирая горло. — Я ж просто пошутил.

— Вали отсюда, Райкин недоделанный, — я подтолкнул его к двери.

— Хорошо, Саша, я ухожу. Зря ты так. Не забуду я тебе этого, — донеслось до меня.

Я обернулся, но дверь уже захлопнулась, и в коридоре послышались быстро удаляющиеся шаги.

— Что-то случилось? — заглянула встревоженная медсестра.

— Ничего, Анна Леонидовна, всё в порядке.

— Я шум услышала…

— Ах, это… Мы с Хохловым немного поспорили, обсуждая одну научную статью.

— Вот оно что, — протянула она. — Ну, тогда ладно.

Дверь закрылась, и тишина обступила меня со всех сторон, давя на уши. Кровь гулко билась в висках. Я закурил и устало опустился в кресло. В голове было пусто и ничего не хотелось делать. Я потянулся было к телефону, но тут же опустил руку. Куда звонить? В милицию? Что толку с этого? Время уже упущено, контейнер, наверное, перегружен из «скорой» в любую из тысяч колесящих по дорогам города машин и доказать что-либо просто невозможно. Не проверять же весь транспорт, идущий в аэропорт. Тем более что Моргун вполне мог изменить схему, почуяв опасность. Что если контейнер с грузом везут за пределы области на машине или поездом, а там уже перегрузят на самолёт, идущий до Москвы? Задержка во времени получится небольшая, почти незаметная.

Сигарета обожгла пальцы. Я затушил её в пепельнице и тут же закурил другую. От крепкого табака першило в горле, но мысли постепенно прояснялись.