Почти нормальная семья

– Кристофер Ольсен решает прервать отношения со Стеллой Сандель, и в течение недели они никак не контактируют. Но в день убийства Стелла вновь пытается связаться с ним и отправляется к его дому на Пилегатан. В 23:30 свидетельница Мю Сенневаль, проживающая по соседству с Ольсеном, видит, как Стелла приезжает на велосипеде к его дому и бежит наверх в квартиру Кристофера Ольсена. Тридцать минут спустя Мю Сенневаль снова видит Стеллу. Та стоит на тротуаре напротив дома Ольсена с таким видом, словно чего-то ждет.

Благодаря правилам ведения заседания на стороне прокурора несомненные психологические преимущества: первым представить ход событий так, как он тебе видится. Тот рассказ, который присутствующие слышат вначале, кажется самым убедительным, поэтому от последующих выступающих требуется куда больше, чтобы изменить это первое впечатление об обстоятельствах дела. А судья и присяжные, увы, люди, как бы они ни старались быть объективными, отказавшись от предрассудков и прочих психологических механизмов, управляющих нашим сознанием.

На местах для слушателей щелкают клавиши ноутбуков. Кто-то записывает от руки. Разумеется, у журналистов и репортеров уже есть полная картина произошедшего, которой они готовы поделиться с каждым, у кого есть доступ к телеантенне или выход в Интернет. Я протягиваю руку к бородатому парню, сидящему рядом со мной. «Есть и другая правда, ты еще не все услышал. Надо выслушать обе стороны». Бородатый удивленно смотрит на меня, на мгновение перестав стучать по клавиатуре, и поднимает брови, словно желая спросить, что мне от него нужно.

Я снова прячусь в свой тоннель. Ощущаю запах собственного пота.

– В какой-то момент между двенадцатью и часом ночи Кристофер Ольсен возвращается домой, – произносит прокурор. – Он впускает Стеллу, которая стоит и ждет его на улице. В квартире разгорается ссора – по всей вероятности, связанная с отношениями Ольсена с Аминой Бежич. Во время ссоры Стелла берет нож со стены в кухне Кристофера Ольсена. Ольсен выбегает из квартиры на улицу, направляясь к детской площадке на пересечении Пилегатан и Родмансгатан. У площадки Стелла настигает его, нападает и вонзает нож в безоружного Кристофера Ольсена. Она наносит ему удары в грудь, живот и шею, но ни один из ударов не является смертельным. Кристофер Ольсен еще жив, когда Стелла Сандель оставляет его лежать на земле, где он умирает от потери крови.

В голове у меня все это проигрывается, как фильм. Я вижу нож в руках Стеллы – как она замахивается через плечо и бьет им.

Я вынуждена встать со стула. Народ пялится на меня – все наверняка знают, кто я такая. Журналисты давно меня вычислили. Лишь последняя капля профессионального достоинства и уважения к другим людям мешает им наброситься на меня с вопросами и обвинениями. Оглядевшись, я делаю несколько шагов вправо, потом влево и снова сажусь на место. В голове все путается.

– С вами все в порядке? – спрашивает бородатый.

Я качаю головой. Прижимаю руки к животу и глубоко дышу, ощущая, как дрожат губы.

Я знаю, что Адам сидит за дверями, – несмотря на это, я чувствую себя абсолютно одинокой и всеми покинутой. Мне самой это удивительно. Когда говорят, что человек – стадное животное, кусок суши, а не остров, мне трудно бывает соотнести это с собой. Всю свою жизнь я ощущала себя отрезанной от остального человечества. Большого горя из-за этого я не испытывала – невозможно тосковать по тому, чего никогда не имел, и те связи, которые соединяют людей, – обручальные кольца или узы родства – для меня всегда были менее прочными и значимыми, чем для других.

Впервые я осознала это несколько лет назад, наблюдая дружбу Стеллы и Амины, – внезапно я увидела такое, чего мне самой так недоставало. Это было совершенно неестественное чувство – завидовать дружбе дочери. Понадобилось немало времени, слез и горьких размышлений, прежде чем я поняла – хоть я и испытываю сильные чувства к Амине, вижу в ней себя и ощущаю глубокое взаимопонимание, тянет меня все же к собственной семье.

Я тосковала по Стелле. Тосковала по своей любимой маленькой доченьке.

И мне не хватало Адама.

88

Наверное, более всего меня тронула в Адаме его скромность. Несколько раз я видела его мимоходом в коридорах вермландского землячества, но никогда не обращала на него особого внимания. Однажды декабрьской ночью мы оказались друг против друга за столом в кухне большой студенческой квартиры и несколько лет спустя стали семьей.

Задним числом это звучит нелепо, но на самом деле я и не догадывалась о существовании таких мужчин, как Адам. На родине у меня было немало бойфрендов, но редко попадался такой, с которым хотелось встречаться больше пары месяцев. Те парни, которые меня интересовали, были раскованные, общительные красавцы, но очень часто за неотразимым фасадом скрывался маленький, неуверенный в себе мальчишка.