Почти прекрасны

Ее ответ меня обеспокоил.

– Уже пришли результаты анализов?

Доктор Уолш окинула Трентона взглядом с ног до головы.

– Да. Количество лейкоцитов повышено до пятнадцати тысяч. Я слежу за предельным числом. Оно варьируется в каждой лаборатории, но в нашей нормой считают меньше десяти процентов. У Трентона больше девятнадцати процентов.

Я такого раньше не слышал.

– И что это значит?

– Костный мозг Трентона выделяет слишком много лейкоцитов в кровь. Это указывает на инфекцию или воспаление. Повышенный показатель может говорить о какой угодно инфекции. Менее вероятными, но более серьезными причинами являются аутоиммунные заболевания, рак или лейкемия. Но учитывая недавний несчастный случай и дополнительные лабораторные анализы, подозреваю, что дело в инфекции костной ткани, которая развилась в процессе заживления руки. Нужно следить за этим, но пока мы планируем внутривенно вводить антибиотик, и если все пойдет хорошо, его выпишут через пару-тройку дней.

– Ого, – заморгал я. – Спасибо.

Она улыбнулась, заводя за ухо прядь волос.

– У него обезвоживание. Это могло сказаться на способности организма противостоять инфекции. Ему дома оказывают помощь?

– Да. Его девушка заботится о нем. Он просто очень упрямый.

– Где она?

– Я… – Прежде чем ответить, я помедлил. – Я отправил ее домой. Через несколько часов ей на работу. Сейчас только она зарабатывает из них двоих и…

– Скажите ей, что пора быть настойчивее, чем Трентон.

– Хорошо.

Доктор Уолш вышла так же тихо, как и зашла. Жалюзи были опущены, но сквозь щели просачивались первые солнечные лучи.

Папа спал с открытым ртом, будто тот случайно расстегнулся ночью. Тихий храп будто шел из моего детства, успокаивая меня.

Я смутно помнил, как он засыпал рядом с койкой мамы в больничной палате, тяжелое воспоминание, за которое я все же держался, потому что их было слишком мало. Я посмотрел на Трентона, желая, чтобы он скорее поправился.

Еще год назад другой вариант даже не пришел бы мне в голову, но после стольких опасных ситуаций страх стал более реальным.

Трентон плохо спал, будто ему снились кошмары, но под действием антибиотиков он провалился в более глубокий сон. Голова склонилась набок, тело распростерлось на матрасе, совершенно расслабленное.

Я надеялся, что больше не увижу никого из братьев на больничной койке. Но на этот раз Трентон и отец хотя бы услышат хорошие новости при пробуждении.

Близнецы и Томас сейчас находились в зоне зимнего времени и Тихоокеанского пояса – минус один и два часа, так что я решил дать им еще несколько часов на сон, прежде чем позвонить.

Вибрация на небольшом подносе, что стоял рядом с кроватью Трентона, заставила меня поставить кофе и поднять телефон. На экране появилось имя Брэндона.

«Мне нужно, чтобы ты сегодня взял еще четыре часа. Подхватил пару клиентов».

Я набрал ответ:

«Мой брат в больнице. Попроси Чака».

«Чак заболел».

«Тогда еще кого-нибудь».

Я ответил как можно более дипломатично.

Зная Брэндона и прикидывая время суток, скорее всего, он валялся где-нибудь в отеле с очередной цыпочкой, чтобы его жена не узнала об измене… снова.

Но я не собирался бросать тут Трентона и папу одних, чтобы Брэндон мог покувыркаться с кем-то в постели, однако именно моя работа оплачивала счета. А значит, мне следовало поддерживать с ним нормальные отношения.

«А может, попросить твою жену?»

Целых пять минут я пытался остыть, прежде чем подумать над ответом.

Брэндон довольно быстро понял, что разговоры об Эбби – это мое слабое место, и ему нравилось провоцировать меня. Нужда в работе была столь же сильной, как и желание надрать ему зад. Брэндон был единственным на всей планете, кто мог упомянуть Эбби не в самом уважительном контексте и остаться в живых. Но сейчас он почти переступил черту, которую я мысленно провел для него.

«А может, прикончить тебя во сне?»

Что ж, достаточно прямолинейно, чтобы он понял, что я не шучу.

«Ой, ладно. Попрошу Люка».

Я положил телефон и накрыл лицо руками, упершись локтями в матрас, на котором лежал Трентон.

– Эй, – прошептал брат, касаясь моей макушки. – Что такое? Врач приходила?

От беспокойства у него на лбу пролегла глубокая морщина. Я взял его за руку и положил на матрас, легонько похлопав.

– Да. Пришли результаты анализов. В твоей кровеносной системе инфекция, возможно, от переломов, но ты поправишься и выпишешься через пару дней.

Трентон поднял голову, посмотрел в потолок и вздохнул:

– Слава богу.

Через несколько секунд он взбил подушку здоровой рукой и сел, откидываясь на нее.

– Она вернется чуть позже и все сама объяснит.

Трентон заулыбался, потом потер лицо.

– Мне не важно, в чем беда. Главное, что ничего серьезного. Черт подери, я так рад.

– Ты что, думал, что умрешь, придурок? – пошутил я.

– Кто знает, – сказал Трентон. От выражения его лица моя улыбка померкла. – В этом году у меня одни неудачи.

– Зато счет оплачен, – сказал я, откидываясь на стуле и скрещивая руки на груди.

– Не может быть, черт подери, – сказал Трентон, приподняв брови. – Тогда если дело не во мне, то что случилось?