Почти прекрасны

– Вряд ли ты это понял. Это не порвать с кем-то из колледжа. Мы дали друг другу клятвы. Ты разрываешь брак.

– Потому что…

– Нет никакого потому что. Нет ничего сильнее обещаний, что мы дали друг другу.

– С тобой все будет в порядке. Мне надо верить в это. На свободе с тобой все будет в порядке.

– Ты не понимаешь. Для меня это как смерть. Это меня изменит. После я уже не буду прежней и стану винить тебя. Может, буду тебя ненавидеть, потому что изменения вряд ли будут в лучшую сторону. Если сейчас ты отпустишь меня, то придется отпустить навсегда, потому что женщина, которую ты любишь, умрет. Я уже не буду ею. Она исчезнет.

Я долго не мог заговорить, и даже после мои слова напоминали шепот:

– Ты даже не представляешь, как мне жаль. Жаль… Жаль… что нельзя вернуться в прошлое и каким-то чудом избежать того боя. Только это могло бы все изменить.

– Но мы не можем туда вернуться.

– Я пытался найти другой способ, клянусь. Ненавижу себя за то, что причиняю тебе боль.

– Не заставляй меня умолять.

Именно это она сказала в первый раз, когда мы занялись любовью, и мы оба понимали подтекст. Но теперь она говорила это совершенно по другой причине. Однажды я сказал, что скорее отрежу себе руку, чем причиню ей вред. Сейчас я казался себе мерзавцем, лжецом, трусом… она была сильнее, чем я. И доказывала это.

– Голубка…

Она прильнула ко мне, обхватывая меня за талию, и я крепко обнял ее.

– Потому что я буду, – зарыдала она. – Буду умолять каждый день.

Во время своей длинной прогулки я воображал многочисленные сценарии того, как Эбби будет вести себя при следующей встрече. То, что происходило сейчас, даже не попало в первую сотню.

Я обнимал ее, пока она плакала, и сам старался не разрыдаться. Я был обязан проявить силу и не заставлять ее утешать меня после того, что я сделал. Но я не знал, как еще защитить ее.

Она что-то сказала, но я не расслышал.

– Что такое, голубка? – спросил я.

Она посмотрела на меня, ее глаза, влажные от слез, покраснели.

– Не хочу плакать всю оставшуюся жизнь.

Она выглядела как маленькая девочка, невинная и потерянная. После этого я не мог больше сохранять невозмутимость, обхватил ее лицо ладонями и поцеловал, снова и снова. Слезы на наших щеках смешивались воедино. Мне хотелось целовать ее до тех пор, пока не уйдет боль, но я знал, что это невозможно.

Наши лбы соприкоснулись.

– Я тоже этого не хочу. Хочу, чтобы ты была счастливой и свободной, чтобы сама делала выбор в жизни. Хочу, чтобы ты была в безопасности.

– Тогда борись вместе со мной. Пройдем через это вместе.

– Я не смогу жить спокойно, зная, что отправил тебя в тюрьму, голубка. Не хочу так поступать, но знать, что ты в тюрьме, еще хуже.

– Мы это преодолеем.

– Это слишком тяжело.

– Значит, пусть будет так! – закричала она. – Быть порознь, вот что тяжело! Не контролировать все – тяжело! Волноваться за кого-то – тяжело! Смотреть, как твой любимый человек живет с кем-то другим – тяжело! Объяснять другим, почему мы совершили ошибки и сделали такой выбор, – тяжело! Встретиться со своими страхами лицом к лицу – тяжело! Выбирать – чертовски тяжело!

Она всхлипнула, ее тело тряслось с каждым новым словом:

– И лучше ты выберешь меня, Трэвис Картер! Тебе, черт побери, лучше выбрать меня!

Глядя, как сильно расстроена моя жена, я больше не мог сдерживать себя. Она была права. Если наступит худшее, мы хотя бы встретим это вдвоем.

Я сделал глубокий вдох.

– Хорошо. – Все, что я мог сказать.

– Хорошо? – спросила она, будто не доверяя мне. Мое сердце вновь было разбито.

Я кивнул, и на ее лице появилось облегчение. Она тоже кивнула, стараясь не разрыдаться. Я прижал ее к груди, обнимая, и она ответила мне крепкими объятиями.

– Никогда не смей бросать меня, – прошептала она.

* * *

– Хочешь, чтобы я ушла? – спросила Эбби.

Я сидел на частном пляже нашего отеля, глядя на воды Сент-Томаса. Мы только что обновили наши клятвы в качестве мужа и жены, а еще меня совершенно ошарашили новостями.

– Ни за что, – сказал я, потянувшись к ней.

Эбби села рядом и взяла меня за руку, радуясь тому, что просто может посидеть так в тишине.

Шепли тоже вышел со мной. Кроме него, никто больше не знал, что мой мир рушился на части. Я не мог говорить. Слишком много мыслей крутилось в голове о будущем, чтобы притворяться, что все в порядке.

Когда Эбби присоединилась к нам, он тоже остался.

Я закрыл глаза. Шепли знал, что меня что-то волнует, но он, возможно, считал, что мы поругались, и поэтому просто находился рядом, чтобы восстановить мир и быть посредником, как и всегда. Было очень сложно держать все в тайне от него, как и врать Эбби. Они были моими лучшими друзьями, и я ничего не мог им сказать. Никому.

Я посмотрел вниз, на пляж, куда из отеля стали выходить мои братья, после бранча или из своих номеров.

Тайлер помахал рукой, потом бросил мяч Элли.