Почти семейный детектив

В этой девушке, наоборот, всего было чересчур. Броская, яркая, красивая исконной белорусской красотой, чуть деревенской, но от этого еще более брызжущей здоровьем и полнотой жизни, она была совсем не похожа на тех женщин, которые попадались ему на пути в последнее время. Подвижная, чуть восторженная, но при этом умная, внимательная, начитанная и эрудированная.

Несмотря на молодость, Алеся удивляла серьезным подходом ко всему, что делала. Она оказалась прекрасным юристом, отличным экскурсоводом, раскрепощенной любовницей и незаменимым слушателем. С ней Гарик не только отдыхал душой и телом, которое с ее появлением стало снова работать, как в молодости, находясь в постоянной боевой готовности, но и советовался по самым разным вопросам — от бизнеса до взаимоотношений с женой.

Последние, кстати, что-то совсем перестали складываться. Будучи ровесницей мужа, Ольга болезненно переносила первые симптомы приближающейся старости. Периоды безудержного ухода за собой, когда она не вылезала от косметологов, колола ботокс и гиалуроновую кислоту, превращаясь в мумию, сменялись апатией, когда она переставала стричься и красить волосы, днями не вылезала из домашней пижамы и не смывала облупившийся кроваво-красный лак с ногтей.

Неопрятность ее внешнего вида, особенно пальцев ног с облезшим лаком, вызывала у Гарика отвращение, в котором он стеснялся признаться даже самому себе. Но и это было бы полбеды, если бы не растущая как на дрожжах безудержная Ольгина ревность.

Так безумно она не ревновала его даже в молодости, хотя поводов для этого он тогда давал предостаточно, с нынешними не сравнить. Сейчас она била посуду, копалась в мужниной одежде, по ночам тайком утаскивала в туалет его мобильный телефон и рылась в нем в поисках эсэмэсок от любовниц и других доказательств неверности мужа. Павел идиотом не был, ничего компрометирующего в телефоне не хранил, но Ольга все равно не успокаивалась.

С Алесей ему было хорошо и спокойно, поэтому он, прикрываясь делами «Лiтары», частенько ездил в Витебск, где проводил полные неги ночи. Алеся словно омывала его живой водой, от которой ярче блестели глаза, глубже дышалось, да и желание практически не проходило. Свою молодую любовницу Гарик хотел постоянно, прикладываясь к ее телу по нескольку раз за ночь, частенько прихватывая еще и утро. Периодически они запирались в маленьком Алесином кабинетике в «Лiтаре», поскольку, глядя на ее налитую грудь и тонкую талию, плавно переходящую в крутые бедра, Горенко терял контроль над собой.

В пожирающем его огне вожделения он не сразу заметил, что Алеся изменилась. Стала более капризной и требовательной, начала предъявлять на него права и даже, о ужас, заговорила о возможном разводе. Гарик понял, что переступил черту, и потихоньку начал, сводя отношения на нет, приезжая в Витебск все реже и реже. Чем это закончилось, Галицкий и Ганна уже знали.

С Вольдемаром Краевским Алеся познакомила Гарика в самый разгар их романа. Как-то, вернувшись из «Лiтары» в предвкушении того, как он ляжет с Алесей в постель или завалит ее прямо на кухонный стол (от этой мысли в брюках сразу становилось тесно), он застал с ней в квартире (сегодня она не работала в издательстве и вернулась домой из Здравнево раньше его) высокого и мускулистого красавчика, принадлежавшего к породе мачо, привлекающей всех женщин без разбору.

Впрочем, Алеся на красавчика смотрела без всяческого интереса, наоборот, на пороге прильнула к Гарику, погладив его по истомившемуся за тугой молнией естеству, дав понять, что соскучилась. Гарик мечтал только о том, чтобы непонятно откуда взявшийся красавчик сгинул бесследно, оставив их наедине.

— Знакомься, это Валька Ванюшкин, мой сосед с нижнего этажа, — сказала Алеся. — Забежал в гости, принес пирог, испеченный его мамой. Кстати, он писатель.

— Позвольте представиться. Вольдемар Краевский, — красавчик склонился в полупоклоне, протягивая руку, и Гарик чуть не застонал. Занятие любовью откладывалось на неопределенный срок, который предстояло провести в нудном разговоре с непризнанным гением.

Скорее от желания выпроводить нежданного гостя восвояси, чем от интереса к его персоне он дал писателю свой телефон, пообещав поговорить о литературе и перспективах Краевского в ней. Только попозже. Никак не сейчас.

От Ванюшкина томление Гарика не укрылось, человеком он был понятливым, поэтому ретировался довольно быстро, пообещав зайти позже. Закрыв за ним дверь, Гарик рывком притянул к себе Алесю, опустил ее на пол и упал рядом, мучимый съедаемым его телесным жаром. Про гостя он тут же забыл.