Под Андреевским и Красным флагом. Русский флот в Первой мировой войне, Февральской и Октябрьской революциях. 1914–1918 гг.

После провала попытки установления военной диктатуры Корнилова 1 сентября 1917 г. Россия была провозглашена демократической республикой. Вечером 3 сентября на заседании Центробалта Щастный сообщил о получении этого известия из Петрограда. Именно он предложил поднять на мачтах красные флаги, а ночью зажечь красные сигнальные фонари. Это предложение было встречено аплодисментами членов Центробалта.

Щастный чутко уловил настроение матросов, что свидетельствует о его недюжинных политических способностях. Заметим, что поступок Щастного был нетипичным для флотских офицеров этого времени, которые лишь пассивно наблюдали за событиями.

Во время Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде Щастный вновь проявил неординарные для рядового флотского офицера качества политического аналитика. Вечером 24 октября 1917 г., вернувшись из Петрограда, он рассказал офицерам штаба Балтфлота (в передаче Ренгартена): «По его сведениям, в столице кризис власти, причем конъюнктура складывается в пользу большевиков». Характерно, что именно он был отправлен в Петроград, чтобы разведать политическую обстановку. Также немаловажно, что Щастный дал абсолютно верный прогноз развития событий в столице, хотя он мог наблюдать их лишь до своего отъезда в Гельсингфорс, то есть до раннего утра 24 октября (6 ноября). А ведь восстание приобрело решительный характер лишь с вечера этого дня, когда Ленин пришел в Смольный!

25 октября (7 ноября) 1917 г. начальник оперативного отдела Штаба командующего флотом Балтийского моря капитан 1-го ранга Ренгартен записал в дневнике: «15 час[ов]. Меня призвал [контр-адмирал князь] Черкасский, у него сидел “хитрейший из хитрейших” – А. М. Щастный». Затем следует рассказ о том, что начальник штаба командующего Северным фронтом генерал-майор Сергей Георгиевич Лукирский (1875–1938) прислал шифрованную телеграмму с требованием отправки войск и артиллерии в Петроград на помощь Временному правительству. В штабе Балтийского флота были не расположены «защищать Керенского и его правительство», поэтому Ренгартен предложил ответить, что приказание «исполнено быть не может». На это «оба мужа (Черкасский и Щастный. – К. Н.) обозвали меня “простецом”» и предложили ответить, что телеграмму не удалось расшифровать и что за перепиской штаба установлен контроль со стороны Центробалта. Далее на страницах дневника Ренгартен заметил, что фактически Центробалт еще не контролировал переписку штаба, такой контроль был установлен лишь 26 октября (8 ноября).

Этот лживый ответ надежно «прикрывал» командование флотом на случай возможной победы Временного правительства – их невозможно было обвинить в невыполнении приказания. Следует подчеркнуть, что такой стиль поведения – сознательный отказ от выполнения приказов, прикрытый глубоко продуманным ложным объяснением, – нетипичен для кадрового офицера. В этой ситуации Ренгартен выступает как типичный офицер, тогда как Щастный и Черкасский – как политические деятели, ведущие собственную игру.

Мнение окружающих о «хитрости» Щастного подтверждают и показания бывшего главного комиссара Балтийского флота Евгения Семеновича Блохина, данные 5 июня 1918 г.: «Я всегда докладывал, что он такой хитрый, что в его душу не влезешь». В. А. Белли, который осенью 1917 – весной 1918 г. был непосредственным подчиненным А. М. Щастного по штабу флота, писал о нем так: «Это был, несомненно, человек большого ума, благородства, широко образованный, с большой волей и энергией, большой русский патриот. Наряду со всеми этими качествами – с немалой хитрецой».

Когда в штабе флота было получено сообщение о падении Временного правительства, Развозов отреагировал так: «Комфлот заявил, что он стоит на прежней точке зрения исключительно военно-морских интересов». Другими словами, Развозов провозгласил политический нейтралитет штаба фронта, что само по себе являлось политической позицией.

В дневнике Ренгартена содержится запись, проливающая свет на состояние умов офицерства флота в те дни. 2 (15) ноября за завтраком у командующего флотом Развозова начальник штаба флота князь Черкасский при обсуждении положения офицеров и вопроса о том, не следует ли им подавать в отставку, сказал: «Зачем? Ведь это та же тога, в которую мы заворачиваемся, когда, ссылаясь на “спасение родины”, “сохранение фронта”, все отодвигаем и отодвигаем пределы… Это продолжается восемь месяцев, а предела все нет. Говорим: вот придет Ленин, тогда скажем: довольно… Пришел Ленин, и мы остались… Говорили: вот придет гражданская война, нам скажут – посылайте [на боевые операции] суда… и офицеры скажут: нет! довольно! на гражданскую войну мы не пойдем… И вот пришла гражданская война, мы прикрылись фиговым листком бумажных протестов и… корабли пошли в Петроград. Может быть только два решения: одеть котелки (то есть штатское платье. – К. Н.) и уйти или признаться в собственной подлости и продолжать катиться по наклонной плоскости во имя [получения жалованья] 20-го числа [каждого месяца] и пищи (все многоточия в цитате принадлежат Ренгартену. – К. Н.)».