Под южными небесами. Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Биарриц и Мадрид

Действительно, на галерее кабинок вытянулись в шеренгу семь или восемь бравых, загорелых молодцов, по большей части в усах, в ухарски надетых набекрень шляпах, из-под которых выбились пряди черных, как вороново крыло, волос. Только один из них был старик с седыми усами и бородой, но старик мощный, крепкий, статный. Все беньеры были босые, голоногие, в черных суконных штанах до колен и в черных виксатиновых или кожаных куртках, без рубах. В распахнутые от горла куртки виднелась загорелая волосатая грудь. Беньеры стояли и рисовались своей статностью и красотой перед гуляющей по пляжу публикой. Они то подбоченивались, то выставляли правую или левую ногу вперед, стреляли, как говорится, глазами и ухарски крутили ус. Проходившие дамы почти все косились в их сторону, а некоторые из дам так буквально любовались ими и, останавливаясь, пожирали глазами.

– Красавцы… – заметила Глафира Семеновна, взглянув на шеренгу беньеров.

– Еще бы, – откликнулся доктор. – Есть дамы, которые влюбляются в них как кошки. Рассказывают, что третьего года одна приезжая русская вдова увезла одного такого молодца с собой в Москву. Он обобрал ее, разумеется, вернулся сюда и теперь в Сан-Жане держит гостиницу. Сан-Жан – это в десяти верстах отсюда и считается тоже купальным местом, – прибавил доктор.

– Совсем красавцы… – повторила Глафира Семеновна.

Николая Ивановича покоробило, и в отместку жене он сказал:

– А мне, доктор, покажите потом здешних хорошеньких женщин. Я слышал, что здешняя местность славится ими.

– Вздор. Их нет или очень мало, – отвечал доктор. – Ну да вот доживете до воскресенья, так сами увидите. Надо вам сказать, что по воскресеньям, после завтрака, здесь на пляже публика меняется. Все приезжие отправляются по трамваю в Байону. Это верст восемь отсюда. Там они сидят на площади в кофейнях, пьют шоколад и слушают военную музыку, которая играет на площади каждое воскресенье. А сюда, на пляж, приходят погулять здешние горожанки, дамочки и девушки из соседних деревень, так как в будни они все заняты, а по воскресеньям свободны. Наплыв такой, что вот здесь на пляже бывает тесно. И исключительно почти дамы и девушки, так как местные мужчины по воскресеньям собираются где-нибудь отдельно для своей излюбленной игры в мяч. Эта игра в мяч какая-то особенная, и здесь вся местность упражняется в эту игру по воскресеньям.

– Посмотрим в воскресенье, поглядим… – сказал Николай Иванович.

Теперь супруга в свою очередь гневно стрельнула в него глазами, но ничего не сказала.

Доктор Потрашов продолжал:

– Я был-с… Два воскресенья уже был здесь. Женщинами запружен весь пляж… Кажись, цветник уж огромный, а между тем, представьте себе, я едва-едва встретил два-три личика поистине красивых. Так себе, свеженьких и недурненьких много. Но красавиц – ни боже мой! А ведь между тем, в самом деле, здесь стоит молва, что здесь много красавиц. Вот в Сан-Себастьяно… Это уж переезжая испанскую границу, но очень недалеко отсюда… Вот Сан-Себастьяно – там, говорят, красивых женщин много. Но там уж испанки. А здесь простые женщины – баски, баски…

– Съездим и в Себастьяне… – проговорил Николай Иванович.

Глафира Семеновна снова стрельнула в мужа гневно глазами.

– Съездим, съездим… – отвечал доктор. – Я сам еще не бывал там и охотно составлю вам компанию. Эту прогулку можно в один день сделать. Рано утром туда поедем и ночью вернемся. Эта прогулка бывает всегда преддверием для путешествия по всей Испании. Так все делают. Съездят в Сан-Себастьяно, разлакомятся, а по окончании купального сезона в Биаррице катают уж прямо в Мадрид, а затем и дальше.

Доктор умолк. На пляже делалось все многолюднее и многолюднее. Появились гуляющие с ящиками для моментальных фотографий. Они держали их на груди, перекинутыми на ремнях через шею.

– Сейчас купаться начнут, – прервал молчание доктор. – А вот эти фотографы-любители начнут снимать с них фотографии. Здесь этот спорт чрезвычайно распространен. Кроме купающихся снимают что попало: плачущих ребят, дерущихся собак. Тут как-то поссорился один из приезжих русских с своей птит-фам, с которой познакомился здесь в казино. И поссорился-то в самом уединенном месте, где-то в кустах на скамейке. Она замахнулась на него зонтиком и сшибла с него шляпу. Им казалось, что никого ни вокруг, ни около их не было, а между тем с них сняли фотографию, и теперь она ходит здесь по рукам.

– Да что вы! – удивился Николай Иванович. – Глаша, слышишь? – отнесся он к жене.

– Верно, верно… – подтвердил доктор. – Я сам видел. Этот приезжий мой знакомый. Фотография удивительно схожая. Поразительно удачно вышло. Здесь фотографический спорт до того распространен, – продолжал он, – до того распространен, особенно между приезжими англичанами, что во многих гостиницах есть уже темные комнаты для проявления фотографий. Этими темными комнатами заманивают к себе в гостиницу путешественников, раскидывая и развешивая объявления по станциям железных дорог.

Глафира Семеновна слушала и сказала:

– После этого, что вы рассказываете, здесь не безопасно купаться.

– Отчего? – спросил доктор.