Под каблуком у Золушки

Она ушла, закутавшись в полотенце, а Оксанка украдкой заглянула в скайп, молчащий который день.

Она не давала себе разрешения раскисать, но последние новости её крайне тревожили.

Роберта сбежала. Поговорила с кем-то по телефону на испанском, словно только и ждала этого звонка, обманула своего наблюдателя и улетела ближайшим рейсом, видимо, в первый попавшийся город. Им оказался Бангкок.

И Кайрат понятия не имел, что, возможно, она рыскает сейчас где-то с ним рядом.

— Ну, развздыхалась, — протянула ей Данка сок.

Оксанка, погрузившись в свои тревожные мысли, и не заметила, как она вернулась.

— Не представляю, как он там. Совсем один. И где бы он ни был, уверена, эта рыжая тварь сейчас где-то рядом.

Она отставила стакан, даже не притронувшись.

— Он всегда один, Оксан. Но это тот редкий случай, когда и один в поле воин, — успокаивала её Данка как могла, хотя сама тоже переживала не меньше. — Не рви себе душу. Ты ему этим не поможешь. Мы все ему сейчас ничем не поможем. Одна виза делается три недели, а там ещё столько справок надо. Лёшка не выездной, Таня пытается через французское консульство, но через российское будет, наверно, проще. А Пашка взял на себя все его текущие дела. Им с Ангелиной не привыкать в таком ритме работать.

Она тоже отставила свой стакан и махнула рукой.

— А что этот «козлобородый»? — спросила Оксанка.

— А вот с ним как раз работают плотненько. Так что пей свой сок, ешь свою морковь, — показала она на свою помощницу по хозяйству, идущую к ним с подносом. — Тебе там как раз дизайнер образцы тканей для гостиной передала. Гобелен на мебель, шторы. Я одним глазом посмотрела — красота!

— Наверно, ты права, — выдохнула Оксанка и благодарно кивнула на нарезанные овощи. — Надо просто обустраивать дом, готовиться к рождению ребёнка и терпеливо ждать. И верить в то, что Кай обязательно вернётся.

О том, что он не вернётся, она и думать не могла.

Глава 27

КАЙРАТ

Кай плохо знал Нью-Йорк. Даже совсем не знал. Ему ни о чём не говорили названия районов. Манхеттен, Бруклин, Куинс, Бронкс — просто известные красивые слова. Но русский таксист, узнав соотечественника, заливался как самец соловья в брачный период.

— Верхний Ист-Сайд самый безопасный и благополучный район Манхеттена. И здесь снимали многие фильмы: «Завтрак у Тиффани», «Адвокат дьявола», «Секс в большом городе».

— А мы едем в Верхний Ист-Сайд? — на всякий случай уточнил Кайрат, поправив обручальное кольцо при упоминании Тиффани.

— Да. В Манхеттене очень легко ориентироваться. Он весь прямоугольный и пронумерованный. Вдоль острова идут авеню, поперёк — улицы. Не знаю кто там у тебя живёт, но мы едем на 75-ю улицу, где Абрамович выкупил подряд три таунхауса почти за семьдесят миллионов долларов. Хотел сделать из него один гигантский особняк, — хохотнул мужчина. — И знаешь, что ему ответили власти Нью-Йорка?

— Даже не догадываюсь, — признался Кайрат.

Он без особого энтузиазма рассматривал узкие разноцветные дома притиснутые друг к другу как кубики Лего из разных наборов и морщился от слова «особняки». Тоже мне особняки! Канареечные клетки.

— Он хотел там оранжерею, сауну, бассейн, а ему не разрешили изменить даже фасад, — мужик довольно лыбился в зеркало заднего вида. — И назвали это актом «вопиющего потребительства».

— Надо бы запомнить, — улыбнулся Кайрат. — Очень звучное словосочетание.

Он вышел у одной из таких конурок, уходящей вверх на четыре этажа. С замысловатой лепниной на фасаде и начинающейся крутой лестницей прямо от тротуара она тянула на почётное звание «квартирка в три окна с отдельным входом». Кайрат никак не ожидал, что Альваресы живут в такой дыре.

Он позвонил в зарешеченную ажурным металлом, словно корсетной шнуровкой, дверь. И понял, что волнуется — там в тёплом жёлтом свете окон, возможно, его ждут настоящие родители.

Он думал, его встретит прислуга, но Рей Альварес сама открыла дверь.

— Господин Сагатов, — она пригласила его пройти.

И мужчину, который стоял в прихожей Кайрат тоже узнал. Нет, не из газетных вырезок и фотографий интернета, он узнал его тем безошибочным чутьём, когда видишь своё собственное изображение, над которым постарались шутники-фотошоперы — состарили, добавили седины и морщин, подменили глаза.

Глаза у Кайрата были мамины, с типичными азиатскими веками и тёплым шоколадным цветом радужной оболочки. Но этот прямой нос, впалые скулы, губы и даже складочки на щеках, которые образовались, когда Эдуардо Альварес улыбнулся — всё это он явно позаимствовал у отца.

Сеньор Альварес протянул было руку, но, когда Кайрат улыбнулся в ответ, вдруг замер, а потом не выдержал и обнял его. Крепко, тепло, отчаянно.

Обнял и заплакал. Как плачут только мужчины, не привыкшие это делать. Протяжно, тяжело, прерывисто вдохнув, он сотрясал Кайрата мелкой дрожью, и Кайрат, наверно, не мог постичь и сотой части той боли, что он вложил в этот единственный вдох.