Под кожей – только я

— А ведь знаешь, поначалу я действительно подумывал именно об острове, — рассмеялся старик. — Но потом кто-то словно шепнул мне о Шварцвальде. Я был здесь. В детстве. В то время здесь располагалась клиника. Во всяком случае, так было указано в рекламном проспекте. Я был довольно болезненным ребенком: астма, лишний вес, близорукость — полный набор неудачника, проигравшего в генетической лотерее. Моя мать отказалась вычищать их: в то время технология только появилась, и многие в обществе относились к ней с опаской. Мои ровесники стали последним поколением детей, зачатых не in vitro. Сейчас это кажется дикостью, не так ли? Так вот, детей с серьезными наследственными заболеваниями отправляли в клинику, а спустя некоторое время родственники получали открытку со скорбным известием о кончине в результате внезапного обострения. Или, к примеру, простуды. Это было поистине мрачное и страшное место, но сейчас, больше полувека спустя, я вспоминаю о месяцах, которые провел тут, со светлой грустью и благодарностью: именно здесь я обрел друзей. И самого себя. Первую зиму после возвращения я провел здесь совершенно один. Чуть умом не тронулся, разговаривая с призраками прошлого. А потом пришел Гуннар. И я решил наконец уплатить старый долг: возродить Шварцвальд, снова наполнить его гулкие коридоры голосами детей. Теперь им здесь ничего не угрожает. Замок стал приютом для ребят, про которых окружающие говорят, что они «со странностями». Странности — это прекрасно. Странные дети становятся гениями, которые двигают земной шар.

— И что, никто не протестует против глушилок? Даже с семьей не связаться по айдибрасу…

— У большинства детей, которые здесь живут, нет семьи. Или есть, но такая, что лучше бы поскорее забыть и начать жизнь с чистого листа. Да, ты прав, для многих первые дни или даже месяцы жизни в замке омрачены тоской по цифровой реальности. Новеньких сразу видно: сидят в уголке, уставившись в пространство невидящим взглядом, или слоняются из угла в угол, пиная воздух и маясь от скуки и безделья. Мозг, привыкший постоянно получать поток информации, пребывает в растерянности. А потом глаза заново учатся видеть, уши — слышать, нос — улавливать запахи, а ум — выстраивать картину мира.

— А как же учеба? В этой библиотеке можно неделю проковыряться, выискивая нужную информацию. А то и месяц. А Эфор найдет все за мгновение.

— Знание обретает истинную ценность, только когда ты пришел к умозаключению сам, после долгих размышлений и прожитого опыта. Невозможно постичь величие гения Шекспира, ознакомившись с кратким пересказом «Гамлета» и «Двенадцатой ночи». Смысл этих произведений, как и любой другой книги в этой библиотеке, не сводится к банальному пересказу сюжета. Мне кажется, первостепенно важно научить детей мыслить самостоятельно, а не искать чужие оценки, сколь бы авторитетными эти суждения ни были. Подлинное знание всегда оплачено трудом, а полученное задаром дискредитирует знание как таковое.

— Так что же, по-вашему выходит, что лучше совсем ничего не знать, чем запросить справку у Эфора?

— Порой мне действительно кажется, что в современном мире незнание становится довольно полезной вещью. Даже некоторым превосходством. Видишь ли, мой мальчик, я склонен думать, что излишнее знание лишает мир покрова тайны. А жить в мире без тайны столь же тоскливо, как читать детектив, заранее зная, кто окажется убийцей. Так что в философском смысле столкнуться с чем-то непознанным и более того — непостижимым для человека не менее важно, чем самостоятельно добыть знание. Привычка всегда и обо всем наводить справки убивает способность улавливать то, что не выражено словами, а это, как ни крути, самая значимая составляющая ощущения жизни. Не уверен, что ты понимаешь, о чем я говорю, но выразить это яснее вряд ли смогу, — старик улыбнулся.

— Но за стенами замка без айдибраса вашим воспитанникам и шага не сделать — сразу схватят как нелегалов.

— Я не строю иллюзий. Разумеется, покинув в один прекрасный день Шварцвальд, все они наденут на запястье айдибрас. Этого не избежать. Но они не будут воспринимать голос Эфора, звучащий в их голове, как свой собственный. И не будут обращаться за советом к искусственному разуму по каждому ничтожному поводу и прежде, чем хотя бы внятно сформулируют свой запрос.

Старик задумчиво пошамкал губами.