Под маской альтер-эго (сборник)

– Я тоже говорила. Сказали, что состояние стабильное.

– Стабильное. Ты – жена, женщина… Они не стали тебе говорить.

– Сергей… – Юлин голос растерял остатки уверенности и дрожал, – С…Серёж?

– Его состояние было стабильным вчера. Точнее, стабильно плохим. Сегодня ему стало хуже. И у врачей нет лечения. Есть кой-какие… – нервно прохаживаясь туда-сюда по кабинету, Алфёров говорил, не отрывая глаз от пола. Когда он поднял взгляд, Юля сидела в кресле за столом, положив на стол локти, на локти лицо и тихо плакала. – Прости. Но я должен был сказать… У врачей есть кой-какие идеи, но нет времени на их проработку. Чтобы выиграть это время, им нужно согласие, чтобы ввести его в искусственную кому.

Девушка тихонько и протяжно застонала и спрятала голову меж локтей, закрыв уши.

– Я… Юль, я позже зайду.

– Подожди, – всхлипнула девушка, – я даю своё согласие.

– Нет, профессор, ваша идея не годится.

– Вячеслав Игнатьевич, мы это уже обсуждали, – повернув грузное тело в кресле к собеседнику, произнёс главврач. Консилиум продолжался уже много часов, но не было найдено никакого решения. И даже к общему мнению у врачей прийти не получалось. – Вы предлагаете кортикальную стимуляцию, но в его мозгу уже практически нечего стимулировать. Больше половины нейронов буквально поджарены! Почти не тронутыми остались участки, отвечающие за долговременную и кратковременную память. Но что от неё толку, если с ней некому… Простите. Нечему работать. Его мозг не в состоянии обрабатывать вообще никакой информации. Я предлагаю глубокий анабиоз, и его состояние не изменится в худшую сторону достаточно долго, чтобы дать медицине нужное время.

– Валерий Андреевич. Я, конечно, в первую очередь врач и должен беспокоиться о том, чтобы не навредить. Но я должен настаивать, чтобы мы расширили понятие постулата «не навреди». Напомню, что Пётр Андреич – не просто ещё один пациент. Он – глава «Роботэкс» – надежда нашего государства, понимаете? Мы не должны вредить государству! Государство – не стану называть имён – очень… мнээээ… просит нас вернуть Симонова в строй хотя бы временно и как можно скорее. – Указательный палец оратора уверенно указывал в потолок, пытаясь придать себе значимости покачиванием, а безнадёжно худые ноги нетерпеливо топтались на месте, будто не в силах удержать на себе столь же худое тело министра здравоохранения. Вкупе с покосившимися от непрерывной ходьбы, жестикулирования и богатой мимики очками это придавало ему комичный вид, и главврач еле сдерживал улыбку. – А ваша позиция, любезнейший, похожа на банальное умывание рук, – произнеся последние слова, министр подался вперёд, выпучил глаза и потёр руки друг о друга, мол, в будущем без нас…

Улыбка уже начала вырисовываться между круглых щёк Валерия Андреевича, но, спасая положение, прозвучал звонок голофона. На экране появилось взволнованное лицо Алфёрова:

– Господа, прошу прощения, что прерываю вас. Но мне кажется, что решение находится ближе, чем все мы думали.

– Но позвольте, голубчик, разве вы – медик?

– Нет, но я предлагаю решение… не медицинское.

– Продолжайте, прошу, Сергей Николаевич!

– Из ваших отчётов я понял, что единственной функцией мозга ше… господина Симонова осталось сохранение памяти, верно?

– Да, в общих чертах. Но остальные функции…

– О них и речь! – перебил министра инженер. – Ведь вы в курсе нашей последней разработки?

– Конечно, это андроид, – не понимая направления инженерной мысли, произнёс министр.

– У которого есть всё, кроме личной памяти! – подытожил главврач. Алфёров, победоносно улыбаясь, смотрел на светил отечественной медицины:

– Именно! Сбой произошёл не из-за конфликта сознаний андроида и оператора, а из-за программатора. Дело в единственном оптронном реле… Одним словом, причину сбоя мы выяснили и устранили, и нейропрограмматор требует лишь небольшой перефокусировки, чтобы стать… Ну, то есть он сможет читать память оператора и передавать её андроиду.

– Серёж, ты? – жена генерального с трудом открыла глаза. На них были следы недавних слёз, а на столе – пролитого коньяка.

– Я. Нам нужно поговорить.

– Давай завтра. Я не в настроении, – затягивая гласные проговорила Юля.

– Скорее уж не в состоянии! – укоризненно ответил Алфёров.

– Но-но! Погово-ори мне ещё! – девушка попыталась изобразить угрожающий жест, но локоть предательски соскочил со стола.

– Сейчас приеду.

Через пятнадцать минут перед женой шефа дымилась громадная кружка чёрного кофе.

– Давай-давай, пей, не филонь! Ты нужна сейчас в трезвом уме!

– Да кому я нужна теперь… – отодвинув кружку, Юля стала шарить под столом в поисках недопитой бутылки коньяка.

– Ко-фе! – сопротивление было подавлено. И спустя десять минут, ещё кружку кофе и холодное умывание на друга семьи Симоновых смотрели ясные, хотя и усталые глаза.

– Теперь о делах. У меня есть способ. Или идея. Как угодно.

– Вернуть Петю?

– Да. Я сегодня совещался с медиками…

Юля посмотрела на часы. Четыре утра.

– Сегодня – это когда?

– Час назад. Это радикальный способ. Мы хотим перекачать его память в того андроида.