Под маской альтер-эго (сборник)

– Однако, Платон… Аристонович, ваше появление несколько странно, – невольно впадая в его тональность, возразила я. – Нечасто можно встретить древнегреческого философа, пусть даже и врачу-психиатру.

– Так вы врач? Душевно рад! Вы не представляете, сколько времени мы сэкономим благодаря вашей редкой, но полезной профессии. Если я расскажу вам, как долго приходится убеждать человека, далёкого от медицинских таинств, в собственном же благоразумии, вы, наверное, не поверите. Сколько пустых, никчёмных вопросов буквально сейчас, с этого самого момента рассыпались в прах, даже и не родившись! Нет, мне решительно повезло. Спрашивайте, дражайшая Мария Михайловна, спрашивайте о главном, благо ненужное вы определите и так.

– Об Атлантиде? – улыбнулась я.

– Именно! Ах, Атлантида, страна тайн и загадок, как же я трепетал в нетерпении у себя в Древней Греции, предвкушая достойного собеседника! Так случилось, что за суетою буден мне не довелось описать главного, но слава богам, сегодня я в двух шагах от взыскуемого.

Платон уселся на табурет, умильно глянув на сковородку.

Я засуетилась. Не то чтобы поверила, а так… Невольно. Открыла шкафчик, соображая, что бы подать; взяла было мамину наливку, но передумала и вытащила непочатый Hennessy, рюмки, из холодильника – маринованные грибочки. Философ довольно ловко справился с пробкой, налил по чуть-чуть и торжественно выпрямился.

– За вас, Мария Михайловна, за вашу доброту и гостеприимство, а также за прогресс наук как в целом, так и медицинских в частности!

Мы выпили; Платон с завидным аппетитом налёг на картошку, не пропуская, впрочем, грибы и огурчики.

– Извините, Платон Аристонович, что у меня по-спартански. Не ожидала гостей, вот даже и хлеба нет.

– Пустое! У нас, положим, тоже всё больше оливки да финики, не привыкать стать. Однако ж странно для русского человека, как же без хлеба?

– Да я, собственно, не собиралась ночевать. Уехала бы, да дождь помешал.

– Вот как! А супруг ваш, поди, волнуется? Приятный молодой человек, судя по фото. Вы ему позвоните.

– Тут связи нет. Глубинка. Да и не хочу я…

Древний грек отложил вилку и перестал жевать.

– Поссорились?

Я промолчала. Он заглянул мне в глаза и нахмурился.

– Вот, значит, как… Он что, и не знает, что вы здесь?

Я покачала головой.

Эллин вскочил и в волнении зашагал к печке.

– Вы не знаете мужчин, Машенька! Это же чёрт знает, что такое, они же из любой мухи слона сделают! Сидит, небось, и рефлексирует, воображает себе! Поверьте старику. В полицию, поди, побежит.

Я сопела, комкая скатерть. Непрошеная слеза опять сорвалась в тарелку.

– Пусть бежит. У нас на третий день только заявление примут, я знаю-ю…

Платон охнул и схватился за бороду.

– Не ревите! Что у вас за машина?

– «Л-логан»…

– М-да… А трактор? Есть тут трактор поблизости?

– Есть, но не здесь – в Лягушино. А у нас только я да через дом дед Матвей с бабой Нюрой, у них и велосипеда-то нет.

Платон вернулся за стол и подал мне носовой платок, почти чистый.

– Как же вы так… Неосторожно. А муж? Он-то о чём думал, на «логане»-то?

– Ой… Дима ведь цепи купил, где-то в кладовке лежат! Только мы не пользовались, не успели ещё.

– Идёмте, Мария Михайловна! Показывайте.

Мы перешли в кладовку, где вскоре и обнаружили искомое в красивом синем футляре. Платон разложил цепи на полу и принялся изучать инструкцию.

– Ага… Соедините кронштейн «А» со звеньями «В» и «С» через кольцо «D» и полуось «F»… Чепуха, ничего сложного! Дайте-ка мне какую-нибудь дерюжку да захватите фонарь.

На улице он сразу полез под машину, энергично шевеля торчащими наружу сандалиями.

– Не стойте тут, голубушка! Идите в дом, соберитесь – скоро поедем.

Я ушла, а когда вернулась, Платон Аристонович уже скинул плащ в багажник и уселся за руль. На передних колёсах сверкали серебристые цепи.

– Вы уж не обессудьте, сам поведу. Дело такое, оно мужской руки требует.

Уложив рюкзачок на заднем сиденье, я устроилась спереди, ещё не веря в удачу. Философ завёл мотор и неожиданно перекрестился.

– Ну, помогай нам Зевс… Опа! А картошку домой? Хоть мешочек?

– Да ну её совсем! После возьмём.

– Ну нет. Как же без картошки-то, непорядок.

Он отобрал у меня ключ и сбегал в сени за мешком, приготовленным ещё утром.

– Теперь другое дело, – закрыв багажник, удовлетворённо заключил грек. – Поехали.

Мотор взревел, и машина медленно, на первой передаче поплыла по деревне. На дорогу не лезли, держались обочины, где зеленела пока неприкатанная травка. «Логан» катился ровно, лишь иногда опускаясь колесом в размытую колею, но почти сразу выбираясь на ровное. Ещё не стемнело, дождь поутих, мурлыкала музыка, гудела печка. Но за деревней сразу стало хуже, автомобиль развернуло и потащило боком – передние колёса шли по возвышенности, задние же просели по ступицы.

– Держитесь, Машенька! – кричал Платон, удерживая обезумевшую баранку, – главное на брюхо не сесть, а прочее нипочём нам!

Нос задрался вверх, как у «Титаника»; влево, на пашню, летели фонтаны грязи пополам с паром, справа шла волна, словно от катера… Но проскочили. Натужно воя движком, выползли на шоссе.