Под маской счастья

– Коля, травма у тебя серьезная. Предлагаю поступить следующим образом: я схожу в палату и принесу нам с тобой перекус. Там твоя бабушка на целый полк больных внуков наготовила. Ты мне расскажешь свои выводы и как к ним пришел, а я тебе расскажу свою часть истории. А после обеда, если тебе не будет трудно, то могу отвезти тебя в отдел, чтобы сфотографировать материалы из сейфа по всем заявлениям. Я изучу все, потом решим, как действовать дальше. Прежде чем двигаться, мне надо тщательно исследовать обстоятельства и спланировать свои действия.

Коля слушал меня с открытым ртом и согласно кивал на все предложения. Он смущенно признался:

– Мне просто надо еще трех заявителей опросить, они заявление уже написали, и сроки вышли, вчера последний день был. Я Леру сначала провожал, а потом побежал на спецоперацию и не успел с ними встретиться. Мне выговор, а не звездочку тогда прибавят.

– Давай я с ними встречусь, оформлю протокол, а ты уже поставишь свою подпись. Это, конечно, нарушение, но мы действуем для одной цели.

Коля с мольбой уставился на меня, а его чубчик еще сильнее оттопырился:

– Пожалуйста, ну возьмите меня с собой. Я потом вернусь в больницу, клянусь. Буду все лекарства принимать и бульон бабушкин есть. Можно мы вместе поедем к пострадавшим?

– Хорошо, – сдалась я. – Но сначала перекус, я не знаю, как ты, может, после ссоры с невестой нет аппетита, а я вот голодна как волк.

– Faim comme un loup, – тут же перевел на французский бабушкин внучок.

Мы расположились на отдаленной лавочке. Коля с аппетитом поглощал блинчики и бутерброды, рассказывая мне о своем первом деле:

– Пока до местных пострадавших я не дошел, они написали свои заявления дежурному следователю, а тот уже передал их мне. Если вкратце, то история повторяется один в один. Лишь есть одно отличие: оказалось, что есть, помимо мошенницы, и мужчина. Этот мужчина, по описанию лет тридцати или сорока, невозможно понять, так как женщины описывают своего жениха по-разному. Но одно повторяется – схема его действий. Первый шаг – знакомство, потом признание в любви, обещание свадьбы, подарков, совместной жизни в достатке, а затем у человека случается несчастье, а жертвы сами бегут и отдают свои накопления, чтобы помочь любимому человеку. После этого девушка или мужчина исчезает и на связь больше не выходит. Конечно, нужно опросить пострадавших, чтобы выяснить все детали, но я застрял в больнице, а до этого руки не доходили, так как вы клюнули на крючок, и я надеялся уже арестовать преступницу.

Я внимательно слушала, а потом поделилась историями своих клиенток.

После нашего пикника в больничном парке Николай переоделся в палате в белую просторную рубашку и синие джинсы, затем спустился ко мне в машину, в больнице лечащий врач нехотя махнул рукой на его просьбу отпустить до вечера, лишь просил воздержаться от любой физической активности.

В отдел вместе с Колей я не стала заходить, зачем привлекать внимание, особенно когда по тарасовским отделениям полиции ездит начальство с проверкой.

Я подождала в машине под тенью старого дуба, недалеко от районного отдела полиции, пока мой новый напарник сфотографирует каждую страничку увесистой стопки материалов дела.

После этого мы двинули по адресам потерпевших, которые не так давно написали заявления с практически идентичными историями.

Первыми на очереди были две потерпевшие, Ляпунова и Вагонова, которые почему-то проживали по одному и тому же адресу.

В квартире нас встретила пожилая женщина: высокая старуха с резкими чертами лица, острым носом и властными манерами. Вся в черном с головы до ног, застиранные, но чистые вещи висели на ней небрежно, а старые туфли кривились истоптанными каблуками. Она представилась матерью обеих пострадавших:

– Нинка и Линка на работе сидят под замком, я с них глаз теперь не спускаю, досиделись в своих компьютерах, все отцовское наследство профукали. Даром что одна уже и замужем побывала, а ума так и не нажила. – Она сняла с гвоздика в стене связку ключей и велела: – Пошли, сейчас поговорите с ними, но только при мне. Этих куриц одних даже в магазин отпустить нельзя без присмотра, одна вот начала на уроки вождения ходить, отпустила ее по дурости, чтобы на машине нам ездить на закупки и товар развозить. Так потом замуж выскочила она за инструктора и тут же развелась. И куда она пришла? Домой, к матери, приползла на коленях. – Женщина сжала связку в кулаке и громыхнула ключами. – Одни расходы от такого мужа остались, столько документов туда-сюда менять. Нет уж, у нас пекарня своя, а не нефтяная вышка, пускай сидит Вагоновой, а мы будем отдельно – Ляпуновы. И из завещания ее вычеркну!

Скандальная старуха с ворчанием вела на соседнюю улицу. Походка у женщины была твердой и бодрой, так что Коля еле успевал за ней, морщась от боли при каждом шаге.

Между двумя магазинчиками стояло небольшое здание с глухими окошками, забранными решетками. Ни таблички, ни вывески, но, судя по манящим запахам, там делали выпечку.

Мать открыла огромный навесной замок и крикнула в глубину помещения: