Под нами - Черное море

С трудом я добрался в кромешной темноте до своего У-2, в кабине которого увидел продрогшего Цыганова. Прислушались. Вслед за Коробицыным запустили мотор, взлетели с интервалом в несколько секунд. А когда я развернулся в сторону назначенного аэродрома ночников, то ни луча прожектора, ни огонька там не увидел. Неужели они еще не начали полеты или, хуже того, все ушли на задание и не скоро вернутся? А тут еще беда — на радостях не уточнил у Коробицына курс на этот аэродром, и расстояние до него знаю только приблизительно.

Нашел единственный выход: пролетел десяток минут в предполагаемом направлении и положил У-2 в мелкий вираж. Вожу машину по большому кругу в расчете, что если не очень далеко уклонился от аэродрома, то откликнется на знакомый голос одинокого «кукурузника» стартовый наряд.

Проходят десять, двадцать, тридцать минут… И каждую новую отсчитывает уже не секундная стрелка, а встревоженное сердце — бензин на исходе! Сколько осталось литров топлива в баке? В любую секунду может обрезать мотор, и тогда…

Тридцать пять… Тридцать восемь… Сорок минут… Какая же станет роковой, бросит самолет в бездонную черноту навстречу невидимому препятствию.

Да нет же, не такая темнота и беспроглядная! Вот эта серая лента — не взлетная ли полоса? А в стороне от нее ровные квадратики, похожие на какие-то строения… Все… Решаюсь…

Прохожу на малой высоте над «полосой». Похожа, черт побери, на настоящую, и препятствий не заметно. Экономя секунды, захожу на посадку по "малой коробочке", чтобы погасить скорость, вывешиваю самолет до предела и…

Удар колесами и костылем о землю. Мгновенно выключаю зажигание. Остановился воздушный винт, а вслед за ним, пробежав 25 — 30 метров, и самолет. Мне показалось, что он облегченно вздохнул вместе с нами наконец-то!..

Вылезли из кабин, отошли немного в сторону и с наслаждением закурили. Вдруг слышим голоса:

— Вот он! Так это же «кукурузник»!

Подошли бойцы зенитной батареи и, убедившись, что мы — свои, объяснили; приземлились мы на ровную площадку в 3 — 5 километрах от аэродрома. Кто-то из них вызвался сбегать туда и сообщить о месте нашей посадки. Но не успел я дать согласие, как неподалеку полыхнули лучи прожекторов — заработал ночной старт. А что, если рискнуть?..

Попросил Цыганова покачать за плоскость, прислушался: горючее в баке плескалось. Решили лететь.

С помощью бойцов развернули самолет против ветра, запустили мотор и — в воздух. Пара минут полета, посадка с прямой на подсвеченную, теперь уже настоящую, полосу. Вот теперь — все!

Оказалось, что «все», да не для всех. В вихре только что пережитого мы забыли о Коробицыне, а на КП сейчас узнали, что его УТ-2 здесь не приземлялся. Да и не мог бы, ведь ночной старт не включали, чтобы не демаскировать аэродром, над которым долго кружил вражеский воздушный разведчик.

Значит, Коробицын, если не подвела техника, все еще в воздухе. На его более скоростной, чем наша, машине посадка ночью вне аэродрома смертельно опасна. Надо во что бы то ни стало вывести его на аэродром.

Минут десять один из прожекторов работал в режиме светомаяка, то уставив луч в зенит, то покачивая им из стороны в сторону. И вот в воздухе прочертила дугу зеленая ракета. Сигнал: "Вас вижу". А вскоре заметно перенервничавший Александр Иванович стоял рядом с нами.

К полуночи приехали на свой аэродром.

— Всем спать, — распорядился я, — а комиссара эскадрильи и заместителей прошу явиться на КП.

Когда все вызванные собрались, я кратко проинформировал их о поставленной задаче, подчеркнув ее важность и сложность решения.

В целях скрытности подготовки и достижения внезапности ударов по аэродромам Чаплинка и Аскания-Нова решил с подъемом личного состава довести задачу только до командиров звеньев и уточнить с ними все вопросы, связанные с ее решением. Они в свою очередь поставят задачу летчикам за час до вылета, а за тридцать минут проведем короткий проигрыш всей динамики полета.

К 21 сентября обстановка на фронте еще больше обострилась. Противник начал стягивать войска, танки и артиллерию, явно готовясь к штурму Перекопа. Это внесло изменения в планы действий Фрайдорфской авиагруппы. Вместо штурмовки аэродрома Чаплинка генералу В. В. Ермаченкову пришлось до 13.00 дважды поднимать по 20 — 25 самолетов для действий по мотопехоте и артиллерии противника в районах Второ-Константиновки, Чурюма и отметки Памятник.

В этих вылетах особенно отличились пилоты И-15 лейтенант В. Я. Пастух, старший лейтенант С. Д. Иванов, младшие лейтенанты С. Г. Петров и И. Г. Буцкой. Атакуя совместно с тремя Ил-2 из 46-й авиаэскадрильи, они сумели поразить склад горючего и подорвать штабеля артиллерийских снарядов. Противник пытался оказать противодействие в воздухе, но надежно сработало прикрытие, потерь мы не имели.