Под сенью проклятия

В сказанном было так много всего, что я даже забыла про дергающуюся руку.

— А чего так?

— Отца дома нет. — Арания чуть вздохнула, мазнула по мне взглядом и снова уставилась на идущих. — Дядьке Харику об этом уже сболтнули. Узнаю, кто из девок проговорился — убью. Сейчас тетки завоют — девица одна, без родни, в пустом доме жить не должна. Начнут жениха мне спешно искать, пока отец ничего не знает. Я все-таки Кэмеш-Бури, у меня приданное есть. Не королевское, конечно, но мамкиным родичам и такое — в завидку. Опоят приворотным, уложат на ночь с одним из здешних голоштанников, потом скажут отцу — Аранслейг, мол, выбрала себе мужа по сердцу. Сама ведь не захочу уйти, вот где подлость-то!

Я кивнула, соглашаясь с её последними словами. И впрямь подлость — опаивать девку приворотным. Киримети на этих норвинов нету.

Над телегой зачем-то разбирали навес. Одна из баб отделилась от толпы, собравшейся там, и направилась к нам.

— Тихо. — Прошептала Арания. — Говорить буду я. Ты молчи.

И шагнула вперед, тряхнув головой. Темные пряди чуть блеснули на солнце, идущим к окоёму. Все же с матушкой Арании не сравниться — у той волосы под таким солнцем засияли бы медными искрами…

Я аж губу прикусила, отгоняя ненужные думки. Нечего покойницу поминать на каждом шагу. Не к добру это.

Но как не поминать, когда тело Морисланы лежит в сорока шагах от нас, на телеге?

— Вот и свиделись, Арания. — Громко сказала подходившая баба, одетая в голубое платье с рыжими полосками по подолу и рукавам.

— День печален, но тебе в доме Ирдраар всегда рады. Мое сердце плачет вместе с тобой.

— Я принимаю твои слезы, тетушка Ослейг. — С холодком сказала Арания.

Они вроде как обряд какой выполняли. Не горевали, а просто говорили положенное.

Взгляд бабы скользнул по мне.

— Харик сказал, что с тобой дочка Иргъёра. Как это возможно? Он погиб много лет назад.

— Очень просто. — Голос у Арании не дрожал и не прерывался. Умеет врать деваха. — Дядя Иргъёр женился перед самой смертью, о чем сообщил моей матери. Моя мать недавно вспомнила о несчастной сиротке и решила о ней позаботится. Она всегда относилась к Иргъёру сердечно.

— Даже слишком. — Вполголоса сказала подошедшая баба.

Про умершую, да ещё рядом с её телом.

Арания ответила громко, не таясь:

— Как говорила моя матушка, дядя Иргъёр был единственным человеком в доме Ирдраар, который не напоминал ей древний знак дома — змею на рукояти меча.

— Это змея мудрости, Арания. Я благодарю богов за то, что единственным дурнем в доме Ирдрааров оказался Иргъёр. Возможно, именно потому он и не дожил до сегодняшних дней. Вижу, ты совсем не изменилась.

Вельша, Алюня и Саньша, стоявшие рядом с нами, враз опустили головы и уткнулись взглядами в землю. Тетка Ослейг глянула в их сторону.

— Вы, девки. Вон в той стороне — дом для прислуги. Брысь отсюда.

Она взмахнула рукой, и прислужниц как корова языком слизнула. Арания стояла молча, вскинув голову. Я слышала, как часто она дышит.

Баба по имени Ослейг обошла мою сестрицу, как столб, приблизилась ко мне. Скривила губы.

— Но каким бы дурнем не был Иргъер, он не мог лечь в постель с драконом. Такое уродство от простой женщины не рождается.

Арания и тут не смолчала. Мигом развернулась, выдала:

— Матушка моей сестрицы Триши много горевала, когда её супруг погиб. Поэтому она и не вышла лицом.

Тут со стороны телеги донеслось ржание и глухой звук. Я глянула — лошадей выпрягли, и сейчас отвязывали от передка оглобли.

На звук оглянулась и Ослейг. Поспешно сказала:

— Пусть будет так. Морислана умерла, и прошлое пусть умрет вместе с ней. В конце концов это она, а не мы, приютила эту. — Норвинка сжала губы, не дав упасть последнему слову. Развернулась. — Арания и ты. Триша. Сейчас тело Морисланы отвезут в общинный дом. Вечером род будет с ней прощаться. Завтра — похороны. Вы стояли у смертного ложа сестрицы, устали, измучились. Ступайте сейчас в детские покои, отдохните. Прислуга принесет ваши вещи.

— Да сама управлюсь. — Я наклонилась за узлом.

Арания злым голосом распорядилась:

— Оставь, сестра. Дочь моего дяди не должна таскать тяжести. Ты все-таки нашего рода. Сокуг, сюда.

Ослейг резко вставила:

— Ты тоже нашего рода, Арания. Поэтому должна называть своего прислужника по-норвински — Скъёг. А не этой тутешской кличкой.

Арания, не отвечая, распорядилась:

— За мной.

И резво зашагала наискосок через двор, к боковым постройкам. Я двинулась следом — не с Ослейг же оставаться. На середине пути вдруг подумалось: а ведь меня вроде как приняли в семью. Пусть косо, криво, и не от того родителя. Но так зло, как Ослейг, смотрят именно на родичей. Мол, и дал бы пинка — да нельзя, все ж родня.

Радости, ясно дело, от этого не было никакой.

Идя вслед за Аранией, я разочек оглянулась. Узел мой тащил не Сокуг, а Рогор. Поймав мой взгляд, норвин в два шага нагнал, буркнул:

— Про уговор не забудь, госпожа Триша.

Пришлось кивнуть.

Сбоку общинный дом походил на ровный, по ниточке очерченный холм. В боковом пристрое рядом замычал телок, откликаясь на наши шаги. Значит, тут коровник.