Под шепчущей дверью

– Я о таком и не мечтаю. Я знаю, что она тебе неприятна. И у тебя есть на это веские основания. Но ты говорила, Нэнси почему-то доверяет ей. И она может не прислушаться к тебе или Хьюго, а с Дездемоной такой шанс есть. И если задуманное мной сработает, Нэнси не останется здесь надолго. – Он покачал головой: – Но я ничего не стану предпринимать без твоего одобрения.

– Почему?

Мэй и в самом деле добивалась того, чтобы он сказал это?

– Потому что ты важна для меня.

Она слегка опешила, на ее лице медленно расцвела улыбка:

– Правда?

Он застонал.

– Заткнись.

Она отвела взгляд, но он видел, что ей приятно.

– Хьюго это вряд ли понравится.

– Знаю. Но главное – помочь стольким людям, скольким можешь помочь, верно? А Нэнси нужна помощь. Ее положение кажется безнадежным, и это убивает ее. Может, мой план не сработает и лучше ей не станет. Но что, если все получится? Разве мы не обязаны попытаться?

Мэй вытерла глаза:

– Кажется, засранцем ты мне нравился больше.

Он рассмеялся:

– Ты мне тоже нравишься, Мэй.

Она приникла к нему, он обнял ее и прижал к груди.

* * *

– Нет, – сказал Хьюго.

– Но…

– Нет.

– Я же говорила, – пробормотала Мэй, проходя в дверь. – Я постою за кассой.

– Это нужно ей, Хьюго, – сказал Уоллес, когда дверь за ней затворилась. – Нужно, чтобы она поняла: не все потеряно, даже если кажется, что это так.

– Она хрупкая, – ответил Хьюго. – Уязвимая. Если что-то пойдет не так, то даже думать боюсь, что с ней будет.

– Мы обязаны попытаться. – Уоллес предостерегающе поднял руку, не давая Хьюго ответить. – Не только ты, Хьюго. А все мы. В том, что случилось с ней и Ли, нет твоей вины. Знаю, ты считаешь иначе, думаешь, ты мог сделать для нее больше, но то, что натворил прежний Жнец, лежит на его совести, а не на твоей. И все же тебе тяжело. Горе. Ты знаешь о нем лучше других. Оно сокрушит тебя, если ты ему позволишь. И на Нэнси оно действует точно так же. На ее месте я надеялся бы, что кто-нибудь сделает такое для меня. Или ты считаешь иначе?

– Она может даже не согласиться, – пробормотал Хьюго, избегая смотреть на Уоллеса. Он хмурился, сдвинув брови и ссутулив плечи. – В первый раз ничего не получилось.

– Знаю, – ответил Уоллес. – Но теперь будет по-другому. Ты знал Ли, пусть и совсем немного. Ты разговаривал с ней. Заботился о ней.

Уоллес думал, Хьюго будет стоять на своем. Но он сказал:

– Что мы должны сделать?

* * *

На третий вечер Хьюго поместил в окне табличку ЗАКРЫТО НА СПЕЦОБСЛУЖИВАНИЕ.

– Ты по-прежнему уверен, что это хорошая идея? – прошептал Нельсон, глядя, как его внук готовится к приему гостей.

– Насколько это только возможно, – прошептал в ответ Уоллес.

– Такое деликатное дело требует деликатного исполнителя.

– Ты думаешь, у нас не получится?

– Я не об этом. Ты прямолинеен и резок, но ты научился быть милосердным, Уоллес. Добрым и милосердным.

– Благодаря тебе, – ответил Уоллес. – Тебе, Мэй и Хьюго.

Нельсон улыбнулся:

– Ты так считаешь?

Он так считал.

– Я хочу…

Но чего там хотел Уоллес, так и осталось невысказанным, потому что окна заполнил свет фар.

– Они здесь, – сказала Мэй вернувшемуся в кухню Уоллесу. – Ты все это серьезно?

– Я серьезен, как сердечный приступ, – отозвался Уоллес. И Нельсон, стоя рядом с ним, тихонько хохотнул.

Уоллес услышал, как хлопнули дверцы машины и громко заговорила Дездемона, хотя слов было не разобрать. Он знал, к кому она обращается. Если они выполнили просьбу Хьюго, то приехали на разных машинах. Сейчас или никогда.

Коротышка открыл дверь в лавку. Первой вошла Дездемона: голова высоко поднята, одета не менее причудливо, чем в прошлый раз. Высокая черная шляпа украшена кружевами, вьющиеся рыжие волосы заплетены в косу, свисающую с плеча. Платье в черно-белую полоску едва прикрывает колени. Ноги обтягивают красные чулки, а ботинки кажутся недавно начищенными до блеска.

– Да, – выдохнула она и стала снимать перчатки. – Я чувствую это. Как и тогда. Духи сегодня активны. – Она медленно повернула голову, обозревая помещение и не останавливая взгляд на Уоллесе и Нельсоне. – Я уверена, сегодня все пройдет хорошо. Мэй, как это мило – видеть тебя все еще… живой.

Мэй пристально смотрела на нее:

– Грабить могилы незаконно.

Дездемона моргнула:

– Прошу прощения?

– Какую могилу ты бы ни осквернила, чтобы заполучить это платье…

В дверях появилась Нэнси. Коротышка и Доходяга шли за ней и выглядели при этом так, будто хотели оказаться где угодно, только не здесь. Нэнси крепко вцепилась в ремешок своей сумочки, ее лицо было осунувшимся, дыхание – легким и быстрым. Выглядела она изможденной, но преисполненной решимости, какой Уоллес прежде в ней не замечал. Она вошла в лавку медленно, кусая губы, словно очень нервничала.

Появился Хьюго с подносом с чайником и чашкой в руках.

– Хьюго, – обратилась к нему Дездемона, смерив его взглядом с головы до ног. – Я удивилась, когда получила твое приглашение, тем более что доску Уиджа ты вернул мне даже без записки. Наконец-то ты начал ценить мою работу. В этом мире гораздо больше всякого-разного, чем мы способны увидеть. И меня греет мысль о том, что ты начинаешь понимать это.