Под шепчущей дверью

Еще одна слеза покатилась по щеке Нэнси. Она пила чай большими глотками, и было видно, как работает ее горло. Сделав еще один глоток, она поставила чашку обратно на поднос и отошла от Хьюго.

– А сейчас я бы хотела уйти. С меня на сегодня достаточно.

Мэй бросилась вперед, взяла Нэнси за локоть и повела к двери. Нэнси остановилась в ожидании, когда она откроет дверь, и оглянулась на Хьюго, ее лицо порозовело.

– Кто вы?

– Я Хьюго, – ответил он. – Я управляю чайной лавкой.

– И это все?

– Нет.

Нэнси, казалось, снова хотела заговорить, но лишь покачала головой. Мэй открыла дверь. Нэнси поспешила сойти с крыльца. Мгновение спустя фары ее автомобиля осветили чайную лавку, она дала задний ход, развернулась и уехала.

Мэй, закрыв дверь, прислонилась к ней спиной. Она всхлипывала и вытирала глаза.

Хьюго бросился к Уоллесу.

– Как ты? – взволнованно спросил он, потянувшись к нему, и был, казалось, потрясен, когда его руки прошли сквозь него. Уоллес чувствовал себя так же.

– Ты…

Уоллес слабо улыбнулся:

– Со мной все хорошо. Это… Я в порядке. Правда. Я потратил больше сил, чем ожидал. Но ты сделал это. Я знал, что ты справишься. Как думаешь, ей это помогло?

Хьюго воззрился на него:

– Считаю ли я, что это помогло?

– Я… спросил именно об этом.

Хьюго покачал головой:

– Уоллес, мы дали ей надежду. Она… может, теперь у нее будет шанс. – Ошеломленный Уоллес увидел, что глаза Хьюго мокры от слез. – Мэй. Мне нужно, чтобы ты…

– Нет, – сказал Уоллес, прежде чем Мэй успела пошевельнуться. – Я тут ни при чем. Это твоя заслуга. Это сделал ты. – Он посмотрел на Мэй. – Можешь сделать мне одолжение?

– Да, – ответила она. – Да.

– Мне нужно, чтобы ты обняла Хьюго за меня. Сам я не могу, а мне хочется этого больше всего на свете.

Глаза Хьюго комично распахнулись, когда Мэй на предельной скорости устремилась к нему. Она обняла его ногами за талию и руками за шею. Секунду помедлив, он притянул ее к себе, и ее лицо уткнулось ему в шею, а его – ей в волосы. Аполлон, повизгивая, приплясывал вокруг них с высунутым языком.

– Мы сделали это, босс, – прошептала Мэй.

Уоллес с великой гордостью смотрел, как Нельсон направляется к ним, и хотя тот не мог коснуться их, он делал лучшее из того, что ему оставалось – стоял рядом с внуком и Мэй.

Уоллес улыбнулся и закрыл глаза.

Глава 19

Принятие.

Пройти через него оказалось легче, чем ожидал Уоллес.

То, что он чувствовал до встречи с Руководителем, то, к чему готовился, оказалось вовсе не похожим на эту стадию горевания.

Его голова была ясной.

Он не мог назвать свое состояние спокойствием, это было еще не оно. Он все еще боялся. Разумеется, боялся. Неизвестное всегда пугает. Его жизнь, если ее можно назвать жизнью, была строго регламентирована. Он просыпался. Шел в душ. Одевался. Выпивал две чашки дрянного кофе. Шел на работу. Встречался с партнерами. Ездил в суд. Он никогда не был сторонником внешних эффектов. Только факты, мэм. Он чувствовал себя комфортно в присутствии судей. В присутствии противников. Большей частью он выигрывал. Иногда нет. Он переживал взлеты и падения, поражения и победы. Ко времени возвращения домой им был прожит долгий день. Он съедал разогретый ужин перед телевизором. Если был в настроении, выпивал бокал вина. Затем шел в домашний кабинет и работал до полуночи. Покончив с работой, опять залезал в душ, после чего ложился спать.

День за днем, день за днем.

Это была жизнь, к которой он привык. Которая устраивала его, которую он выстроил для себя. Даже после ухода Наоми, когда, казалось, все летит в тартарары, он придерживался той же рутины, собрав волю в кулак. Ей же хуже, сказал себе он. Это была ее вина.

Он принял это.

– Ты белый человек, – сказала ему его помощница на корпоративной рождественской вечеринке, ее щеки пылали от изрядного числа выпитых «манхэттенов». – Извлекаешь выгоду даже из поражений.

Он ошарашил ее, громко рассмеявшись. Он и сам был слегка навеселе. Она, по всей видимости, никогда прежде не слышала, чтобы он смеялся.

Видела бы она его сейчас.

Здесь, в «Переправе Харона», когда до возвращения Руководителя оставалось всего три дня, Уоллес бежал перед самым рассветом по заднему двору, Аполлон мчался за ним, будто играл в догонялки, и радостно лаял. Уоллес на какое-то мгновение испугался, что они повредят чайные кусты, но и он, и Аполлон были мертвы. Так что растениям ничего не угрожало.

– Попался, – сказал он, хватая Аполлона за уши, прежде чем рвануть дальше.

И рассмеялся, потому что Аполлон прыгнул на него и колотя лапами по спине, сбил с ног. Упав, Уоллес смог быстро перекатиться на спину, но его лицо все-таки оказалось основательно вылизанным.

– Фу! – крикнул он. – У тебя ужасно воняет изо рта.

Но это не смутило Аполлона.

Уоллес позволил псу некоторое время продолжать свое занятие, а потом отпихнул. Аполлон опустился на передние лапы, его уши подергивались, он был готов играть и дальше.

– У тебя когда-нибудь была собака? – спросил у Уоллеса Нельсон, сидевший на своем обычном месте на веранде.

Уоллес, вставая с земли, помотал головой: