Под шепчущей дверью

– Хммм, – протянул мальчик. – Похоже, у нас какое-то недопонимание. Все обстоит совсем не так. Это выбор, Уоллес. Я не принуждал Хьюго делать что-либо. А просто обрисовал имеющиеся у него возможности и позволил решать самому.

Уоллес с силой положил руки на стойку:

– Его родители только что умерли. Он страдал. Он горевал. А ты открыл перед ним дверь и показал, что существует нечто, недоступное его пониманию. Разумеется, он взял, что ему было предложено. Ты обманул его, когда он был наиболее слаб. – Уоллес тяжело дышал, ладони у него покалывало.

– Вау, – сказал мальчик. И покосился на Уоллеса: – Ты защищаешь его.

Уоллес побледнел:

– Я…

Мальчик кивнул, словно услышал вразумительный ответ.

– Я не ожидал этого. Не знаю почему. Но самое удивительное здесь то, что меня все еще удивляют такие, как ты. Ты очень уж переживаешь за него.

– За всех, – сказал Уоллес. – Я переживаю за всех них.

– Потому что они твои друзья.

– Да.

– Тогда почему ты так не доверяешь Хьюго? Не считаешь, что он сам способен принимать решения?

– Я доверяю, – слабым голосом возразил Уоллес.

– Неужели? Создается впечатление, будто ты ставишь под сомнение его выбор. Надеюсь, тебе понятна разница между заботой и сомнением в том, кого ты называешь своим другом.

Уоллес промолчал. Хотя он и не желал признавать этого, Руководитель по сути был прав. Разве ему не следовало бы доверять Хьюго и дать ему самому разобраться в том, что для него правильно?

Мальчик кивнул, принимая молчание Уоллеса за согласие. Он соскользнул со стула, развернулся и поднял его. Перевернул и снова положил на столик, после чего вытер руки о джинсы. Потом посмотрел на санинспектора и вздохнул:

– Люди такие странные. Как только мне начинает казаться, что вам удалось все устроить, вы переворачиваете все с ног на голову. – Как ни странно, но, похоже, он был почти доволен этим.

Он снова повернулся к Уоллесу и хлопнул в ладоши:

– О'кей. Давай пойдем дальше. Время поджимает. Ну, не меня, а всех вас. Будь добр, следуй за мной.

– Куда мы пойдем?

– Я покажу тебе, как все обстоит на самом деле, – ответил мальчик. Он подошел к Алану и печально улыбнулся. Потом коснулся его бедра и покачал головой: – О. Да. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через такое. И я сделаю все возможное, дабы улучшить твое положение.

А затем, не успел Уоллес остановить его, как он сложил губы трубочкой и тоненько подул на Алана. Уоллес, моргнув, увидел, что в груди Алана появился крюк, а между ним и Хьюго – трос. Руководитель положил на крюк руку и дернул за него. Крюк выскочил из Алана. Трос, связывающий Алана и Хьюго, потускнел. Руководитель выпустил крюк из рук, и он, упав на пол, обратился в пыль.

– Ну вот, – сказал он. – Так-то лучше. – Он развернулся и пошел вглубь дома.

Уоллес посмотрел на свой трос, по-прежнему соединяющий его с Хьюго. Он слабо поблескивал, крюк в груди дрожал. Он хотел было потрогать его, чтобы напомнить себе о том, что он реален, и тут Алан приподнялся на несколько дюймов от пола – он парил, хотя все еще пребывал в замороженном состоянии. Мальчик оглянулся на Уоллеса, остановившись у выхода в коридор:

– Идешь, Уоллес?

– А если я скажу «нет»?

Мальчик пожал плечами:

– Тогда ты скажешь «нет». Но мне бы этого не хотелось.

Алан начал подниматься к потолку, и Уоллес отшатнулся от него:

– Куда ты его забираешь?

– Домой, – просто ответил мальчик. И исчез в коридоре. Уоллес посмотрел на Алана как раз в тот момент, когда его ноги прошли сквозь потолок, оставив в воздухе колыхающиеся концентрические круги.

И он сделал единственно возможную для него вещь.

Последовал за Руководителем.

Он знал, куда они направляются, и хотя ему было страшно, как никогда в жизни, он все же взбирался по ступенькам, и каждый шаг давался ему тяжелее, чем предыдущий.

Он миновал второй этаж. Третий. Все окна были черными, словно в мире вовсе не осталось света.

Он остановился у площадки четвертого этажа и увидел, что Руководитель стоит под дверью. Алан, просочившийся сквозь пол, висел в воздухе рядом с ним.

– Я не буду заставлять тебя пройти через дверь, – кротко сказал мальчик. – Если ты боишься именно этого.

– А Алана? – спросил Уоллес, преодолевая несколько последних ступенек.

– Алан – другое дело. Я сделаю для него то, что должен сделать.

– Почему?

Мальчик рассмеялся.

– Сколько вопросов. Почему, почему, почему. Смешной ты, Уоллес. Да потому, что он становится опасен. Это же очевидно.

– Ты хочешь принудить его пройти через дверь.

Мальчик оглянулся на него:

– Да.

– И это справедливо?

Мальчик, казалось, смутился.

– Это смерть. Разве она может быть несправедливой? Человек рождается, да. Он живет, и дышит, и танцует, и болеет, но он умирает. Все умирают. Все умирает. Смерть очищает. Исчезает боль земной жизни.

– Скажи это Алану, – прорычал Уоллес. – Ему больно. Он полон гнева…

Мальчик обернулся, нахмурившись: