Под шепчущей дверью

– Да. Мэй – хороший работник. Немного упряма, но Жнец и должен быть таким, учитывая, с чем ему приходится иметь дело. Она одна такая во всем мире. То же самое можно сказать и о Хьюго. И о Нельсоне. И об Аполлоне. Даже о вас с Аланом, хотя в несколько ином смысле. – Мальчик подошел к одному из столиков и взял стул. Он кряхтел, делая это, потому что стул был больше него, и Уоллес подумал, что он вполне может свалиться ему на голову. Стул не свалился, и мальчик поставил его на пол, забрался на него и сел. И стал болтать ногами. Положил руки на колени и принялся двигать большими пальцами. – Мне приятно наконец-то познакомиться с тобой, Уоллес. Я много чего знаю о тебе, но все равно я рад поговорить с тобой лицом к лицу.

Уоллеса окатила новая волна страха.

– Почему ты здесь?

Мальчик пожал плечами:

– А почему здесь каждый из нас?

Уоллес прищурился:

– Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?

Мальчик снова рассмеялся:

– Ты мне нравишься. И всегда нравился, даже при том, что ты… ну сам знаешь. Внебрачный ребенок.

Уоллес моргнул:

– Прошу прощения?

– Внебрачный ребенок, – повторил мальчик. – Тебе пришлось умереть, чтобы обрести человечность. И это чертовски смешно, если вдуматься.

В груди Уоллеса разгорелось пламя гнева.

– О, я ужасно рад, что тебя это так веселит.

– Я не шучу. Ты уже не прежний. И почему это так, как ты считаешь?

Уоллес ответил:

– Не знаю.

– Это в порядке вещей – не знать. – Мальчик откинул голову на спинку стула и уставился в потолок. Тот, подобно стенам, шел рябью, словно был жидким. – На самом деле не исключено, что так оно даже лучше. И все же… ты необычен. И потому привлек мое внимание.

– Это ты сотворил с ними? – вопросил Уоллес. – Если ты как-то навредишь им, я…

– Что?

Уоллес ничего не ответил.

Мальчик кивнул:

– Я же говорил, что не причиню вреда ни тебе, ни им. Они, в каком-то смысле, спят. Когда мы закончим, они проснутся и все пойдет, как шло и как будет идти всегда. Тебе нравится здесь?

– Да.

Мальчик огляделся по сторонам, движения у него были странно скованными, словно позвонки его шеи срослись.

– Здесь все не так, как снаружи, верно? Странный дом, сооруженный из множества разных идей, верно? Они должны были войти в противоречие. Должны были разрушиться до основания. Дом не должен стоять, как стоит, и все же ты не боишься, что потолок рухнет тебе на голову. – Затем:

– Почему ты защищаешь их? Уоллес Прайс в мире живых пальцем бы не шевельнул ради кого-то, кроме себя.

– Они мои друзья, – ответил Уоллес, осознавая нереальность происходящего. Комната вокруг казалась размытой, все звуки в ней были выключены, один только Руководитель находился в фокусе, он был центром всего.

– Да? У тебя было не так уж много друзей. – Он нахмурился: – Их у тебя вообще не было.

Уоллес отвел взгляд:

– Знаю.

– А потом ты умер, – продолжал мальчик. – И попал сюда. В это место. На этот… перевалочный пункт. На остановку на дальнем пути. И именно это ты и сделал, не так ли? Ты остановился.

– Я не хочу проходить через дверь. – Голос Уоллеса стал выше и надломился прямо посередине фразы. – Ты не можешь заставить меня сделать это.

– Я бы мог, – сказал мальчик. – Это совсем просто. И не потребовало бы от меня никаких усилий. Хочешь, покажу?

Страх, яркий и стеклянный. Он обхватил своими руками ребра Уоллеса, впившись в них пальцами.

– Но я не буду делать этого. Поскольку это не то, что тебе нужно. – Он посмотрел на Уоллеса, выражение его лица смягчилось. – Он хороший перевозчик, наш Хьюго, хотя ему часто мешает его доброе сердце. Когда я нашел его, он был в гневе и в смятении. Был неприкаянным. Он не понимал, что происходит, и все же в нем был свет, яркий, но и готовый в любой момент погаснуть. Я научил его обуздывать этот свет. Люди вроде него редки. В их хаосе обнаруживаешь красоту, если знаешь, где ее искать. Но тебе известно об этом, правильно я говорю? Ты тоже видишь ее.

Уоллес с трудом сглотнул:

– Он другой.

– Можно и так сказать. – Мальчик снова устроился на стуле, положив руки на живот и болтая ногами. – Но да, он такой.

К Уоллесу вернулась ярость, она выжигала страх.

– И ты… сделал с ним это.

Мальчик выгнул брови:

– Прошу прощения?

Руки Уоллеса сжались в кулаки.

– Я слышал о тебе.

– О боже. Это интересно. Давай. Поведай мне, что тебе рассказали.

– Ты готовишь… перевозчиков.

– Верно, – сказал мальчик, – хотя мне не хочется, чтобы ты думал, будто я делаю это без причины. Некоторые люди… Некоторые люди ярко сияют. Хьюго – один из них.

Уоллес стиснул зубы.

– Ты вроде как то… существо…

– Грубо.

– …то существо, которое надзирает над жизнью и смертью, накладывая обязательства на других…

– Ну да. Я Руководитель. Я руковожу.

– …и ты возлагаешь бремя смерти на таких, как Хьюго. Заставляешь его видеть и делать то, что…

– Уф, – произнес мальчик, быстро садясь прямо. – Подожди секунду. Я никого не заставляю делать что-либо. Боже милостивый, Уоллес, что тебе обо мне наговорили?

– Ты бесчувственный, – выплюнул Уоллес. – И жестокий. Как тебе могло прийти в голову, что это нормально – возлагать такое на человека, только что потерявшего родителей?