Под стягом Святослава

— Сполню, князь, как велишь! — Глаза переяславского удальца загорелись, и он сразу стал похож на барса, готового к стремительному прыжку.

Проницательный Святослав усмехнулся:

— Ну-ну, не горячись! Дело нелегкое. — Князь хлопнул его по плечу. — Иди! Время к делу зовет.

Князь постоял в одиночестве, глядя на пляску огня в костре, потом повернулся и зашагал в темноту к сакле, где собрались на военный совет русские военачальники.

Святослава ждали. Он приказал говорить. Внимательно выслушал своих сподвижников, потом заявил твердо:

— Как брать Белую Вежу, я знаю! Ядрей, помолчи! Глупость твою тоже потом обсудим. То добро, что ты сохранил от огня посад. Ибо все горению подверженное нам пригодится.

Воеводы недоуменно посмотрели на своего предводителя.

— Твердь козарскую будем брать с воды!

Свенельд криво усмехнулся. Святослав заметил, вспыхнул гневом.

— Дивлюсь вам! — Кулак князя сжался, костяшки пальцев побелели. — За многие лета козары так укрепили стену сию, — он указал на ворота и башни островных сооружений, — что всякая попытка сокрушить ее будет стоить много крови и времени. А вот времени-то у нас нет! Ежели мы проваландаемся тут десяток дней, козары вновь успеют собрать силы и напасть на нас. Тогда и воевода тмутараканский хорошо подготовится к защите и сам нападет на поредевшие дружины наши. А это значит, мы никогда не вернемся домой и ляжем костьми тут, на чужой земле!

— Мы смерти не страшимся! — мрачно заметил Свенельд.

Святослав зло посмотрел на него:

— Не то худо, страшишься аль нет! Глупо погибать, не свершив задуманного! Тут, в Диком Поле, мы Русь Светлую оберегаем от козарских набегов! И срамно нам будет домой воротиться, коль мы сей гадюшник не раздавим. — Князь указал на Саркел. — Мы благо земле своей искать пришли по трудному пути, и путь сей кровью русской полит. Кровь отмщения требует!.. А ты так и не стал руссом! — гневно укорил Святослав воеводу.

Желваки загуляли в сухих скулах варяга, шрам на лице побагровел, льдистые глаза вспыхнули злобным огнем. Но Свенельд промолчал и на сей раз.

— Сказывай, княже, что надумал? — подал голос Добрыня.

— Говори! Мы в воле твоей! — поддержали его воеводы.

— Ты велик, каган Урусии! Говори! — воскликнул Товлыз Свирепый.

— Твердь сию могутную с реки возьмем. Смотрел я стену ту — обветшала: снизу местами камень рассыпался, водой пропитался. Вот тут-то, где козары не ждут нас, мы и ударим. Завтра поутру мы пустим сверху по стрежню Дона-реки все челны, захваченные у козар. Наполним их дровами, дегтем, смолой и направим на твердь. И все, что только гореть может, мы будем сплавлять по реке к Белой Веже. Посад этот разберем и для того же дела сподобим. Под стены сии и башни надобно пригнать более и более огня и держать его, покамест он дело свое не сделает!

— Камень не загорится. Огнем его не возьмешь, — проскрипел Свенельд: в него сегодня словно бес вселился.

Святослав болезненно поморщился: только сейчас он до пустоты в душе ощутил, как не хватает здесь умного и сурового наставника его — воеводы Асмуда. И князь как-то по-новому, мудро и всепонимающе посмотрел прямо в холодные глаза варяга:

— Верно мыслишь. Ой, как верно! Да только жито не в поле, а в закромах считают. Поглядим, прав я или нет, как до дела дойдет.

Не один Свенельд усомнился в правильности княжеского расчета. Но на то воля его: пусть балует. Это не битва — ратников не терять. Не выйдет дело по-княжески, так на веки вечные осмеет себя. Святослав с усмешкой смотрел на сподвижников. Те молчали, опустив глаза.

— Не верите? Ну-ну!

И снова голос великого князя стал жестким, как в битве:

— Воле моей не перечьте! Всякий, кому какое дело положено, чтоб поутру сполнял без промедления. Иначе… — Очи Святослава грозно сверкнули, а лицо стало сурово-каменным. — Все!

— Быть по-твоему! — загалдели воеводы, поднимаясь. — Раз велишь, сполним!

— Больше огня! Огня! — напутствовал их князь на прощание. — Свенельд, Добрыня, останьтесь…

Когда воеводы ушли, Святослав дополнил свою мысль:

— Огонь и дым сгонят козар с башен и стены. Тогда вы с пороками[94] на лодиях подойдете к ним шагов на пятьдесят, а то и ближе. Ни одна стрела козарская не помешает вам сокрушать каменную преграду.

— Это дело! — сразу согласился Свенельд. — В пороки я больше верю!

— Одно другому не помеха! — раздраженно ответил варягу Добрыня, недовольный тем, что Свенельд так и не поверил в военную затею Святослава. Сам он безоговорочно принял необычный план штурма хазарской твердыни. Светлый ум князя-витязя не раз и не два выручал дружины русские из, казалось бы, неодолимой беды. А боевая удача всегда сопутствовала русскому оружию, если во главе полков стоял сам Святослав.

И еще подумалось витязю: «Ежели бы ты, варяг, дело по-своему вершил, то половину воев поклал бы под стенами тверди сей. И отступил бы с позором, как некогда от Ужгорода. Потом обвинил бы в поражении нас, руссов, — недоумков, как ты втайне о нас думаешь! Что для тебя есть кровь русская, Черный Ворон Сантал? Так, водица!»

Свенельд вскоре ушел. Добрыня, как это часто случалось, ночевать остался у князя…