Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века

Однако и руанские судьи не дремали. Со времени передачи дела в Большой королевский совет не прошло и двух месяцев, как король направил в свой суд уже совсем другое письмо, датированное 4 июля 1548 года, где дело предстает в ином свете. Оказывается, после отвода Жана Кеснеля его заменили

на нашего верного советника того же суда — Орше Постеля, который не приступил к процессу. Указанный Кавелье и его жена, чтобы избежать наказания за свершенное ими преступление, нашли способ получить письма о переносе [дела]… и добились разрешения начать следствие против господ чиновников и иных, кто якобы их велел арестовать и кто якобы подбросил красные и черные штампы в их дом и иные инструменты для чекана королевской монеты.

Итак, супруги потребовали отвода, адресуясь, согласно обычаю, в Большой совет, и дело было выведено из парламента Руана в особое производство. Но выяснилось, что Кавелье в своей жалобе не упомянул, что после отвода судьи Кеснеля дело вел другой судья — Постель. Поэтому король распорядился не забирать дело в Большой совет, а отослать его назад в парламент Руана. За короля это письмо подписал ординарный мэтр прошений Роберте.

И вновь появляется запись другим почерком:

16 июня в субботу 1548 по просьбе почтенного человека мэтра Робера Бюлта[166], прокурора короля по делу о фальшивой монете, и в силу некоторых документов, данных королем 4 [дня] сего месяца, мной, Жаном Лапортом, приставом парламента Руана, эти письма были зачитаны в Консьержери Руана Филиппо Кавелье; он попросил меня снять копию этого документа, каковая и была мной выдана.

Примечательно, что в этом столь зловещем для подследственных письме не упоминалось о Частном королевском совете. Напротив, в адрес Кавелье слышны скрытые упреки: фальшивомонетчики-де пытались сорвать судебный процесс, подавая ложные апелляции. По всей видимости, люди Кеснеля, получив предыдущее королевское письмо, запустили ответную бумагу и действовали по своим проверенным каналам: скорее всего, через старых служак покойного короля то ли из членов Большого совета, то ли из числа докладчиков прошений королевского дворца (тот же Роберте, который и составил текст этого королевского письма, принадлежал к старой чиновной фамилии). Возможно, сработали старые связи, или знакомство с обстоятельствами дела выявило очевидную надуманность заявлений Кавелье, не исключено, что «старая гвардия» выражала недовольство прытью реформаторов из Частного совета короля, а скорее всего, все причины подействовали вместе. В результате супруги вновь были отброшены на исходные позиции. У «Филиппо» еще хватило самообладания запросить копию этого страшного для него документа.

Следующее из сохранившихся королевских писем датировано 3 января 1549 года (1548 год по старому стилю)[167] и вновь адресовано Большому совету:

Филипп Кавелье и Перетта, его жена, заключенные в Консьержери Руана, представили нам заявление с многочисленными обвинениями против мэтра Жана Кеснеля, советника… Робера Бюлта, называющего себя нашим прокурором по фальшивой монете, и сьёра де Сент-Эньяна. Указанный Кавелье и его жена были обвинены в фальшивой монете указанным Кеснелем, Бюлтом и де Сент-Эньяном и их пособниками с допущением многих нарушений, клеветы и ложных обвинений… Поэтому мы… отправляем вам документы, касающиеся этого дела, собранные по поручению нашего Частного совета, согласно прошению указанного Кавелье и его жены.