Подари себе рай (Действо 2)

Толковый работник... Я отнюдь не азартный охотник за дамскими юбками (это скорее по части Сереги), но оценить красоту, обаяние, оригинальность склада души, бескорыстную проницательность и благоволение ума умею. До чего же она, стерва, была хороша! Впервые я увидел ее в холодной комнате инспекторов Мосгороно. Стоял холодный март, в учрежденческих домах топили и то-кое как - через день; и все служащие работали в пальто и шубах, шапках, шарфах. Бывает же так - в комнате сидело за столами, уткнувшись в бумаги, говоря по телефону, печатая на машинке, человек пятнадцать, но я подошел именно к ней, хотя почти никого из находившихся там не знал.

- Ляля, - негромко сказал я и, несмотря на то, что в комнате было довольно шумно, она мгновенно прервала чтение чего-то объемного в раскрытой папке и подняла на меня глаза. Слегка навыкате, золотисто-рыжие, словно подсвеченные изнутри прыгающим пламенем и обрамленные длиннющими, иссиня-черными стрелками ресниц. С головы ее медленно сполз белый оренбургский платок, обнажив задорную мальчишечью стрижку.

- А я вас сразу узнала, - поправляя платок, сказала она. И голос, и слова были обыденными, но у меня от них словно прокатилась по груди теплая волна. - Мне Надежда Константиновна уже позвонила. Пойдемте в предбанник, там есть где посидеть и покурить.

Она встала, застегнула потрепанный беличий жакет, который едва сходился на высокой груди, и кивнула на дверь. Предбанником назывался зальчик в подвальном помещении - мрачноватое, плохо отремонтированное пространство между мужским и дамским туалетами. Сели, закурили. У нее была странная манера приминать папиросу - вдоль, поперек и еще раз вдоль. И длинные пальцы с красивыми ногтями держали ее как-то по особенному вычурно, но не напоказ, как это делают некоторые, а неосознанно-естественно. Завязался разговор, который был весьма общим, касался наболевших проблем и был известен каждому трудяге Наробраза. Нам было легко и просто общаться. Мы понимали друг друга с полуслова. Невзначай я бросил взгляд на часы мать честн?я, полтора часа пролетели в мгновение ока, я уже опаздывал на очередное стажерское занятие в Наркоминделе. Мне показалось, что и Ляля сожалеет о чрезмерной быстротечности беседы.

- А мы могли бы встретиться как-нибудь вечером? - спросил ее я, внутренне уверяя сам себя, что говорю это без малейшего намека на заднюю мысль. - Чтобы никуда не надо было торопиться. Вы ведь даже не обмолвились ни словечком о вашей жизни в Америке. А для меня узнать как можно больше деталей из первых рук крайне важно.

Ляля посмотрела на меня, загадочно улыбаясь:

- У меня принцип - я девушка одинокая и с женатыми мужчинами вечерами даже по критически важным делам не встречаюсь.

- Даже самые строгие правила допускают исключения, - возразил я тоже с улыбкой.

Мы стали видеться почти каждый вечер. У нее была комната в большой коммуналке на Мясницкой, довольно просторная - метров двадцать, светлая, опрятная. Час она рассказывала мне об Америке и американцах - их истории, традициях, быте; она очень много читала - на русском, а также на французском и на английском, которые через гувернеров знала с детства. Два часа мы занимались английским с особым упором на американизмы. Уже тогда вышли серьезные труды с несколько, как я потом сам убедился, преждевременными ударно-рекламными названиями: "Американский язык практика и теория", "Грамматика американского английского языка", "Идиоматика американского языка - историко-философский экскурс". Ляля, не вникая особо в теорию (ее это попросту не интересовало), была одержима страстью коллекционировать американизмы. Ее приводила в умиление история возникновения "О.К." и подобных ему словоизобретений, и она стремилась передать мне толику своего лингвистического энтузиазма. А у меня действительно не было задней мысли в отношении "одинокой девушки" и столь частых встреч с нею. В самом-то деле, дело есть дело. Слов нет, Ляля мне нравилась - и даже очень. И вовсе не потому, что она была моложе или краше Маши. Она обладала секретом соблазнения, который действовал независимо от ее желания. Я думаю, она просто была слишком женщина. Ведь так подумать много ли надо? Наклон шеи, поворот головы, полуулыбка, поза, туалет, косметика, слово или фраза - во всем этом нужны такие тончайшие тона, оттенки, штрихи. Кто-то тратит героические усилия, деньги Креза - результат нулевой; кто-то почти не задумывается - все приходит, все получается само собой.

Неприятности приходят тоже сами собой. До отъезда оставалось три недели, завершилось оформление, были получены визы. В тот вечер Ляля завершила занятия через два (а не три, как обычно) часа.

- А теперь мы проведем практический урок.

Она исчезла за большой китайской ширмой и через минуту появилась оттуда не в обычном своем домашнем костюмчике - брючки и кофта с короткими рукавчиками из голубого шелка; нет, на ней было длинное вечернее платье из серебряной парчи с глубоким декольте и крупным белым бантом на бедре.