Подарок ко дню рождения

– Это было ужасно, – продолжал ее брат, – видеть Дермота. Я помню его веселым, жизнерадостным парнем, из тех, на кого можно подумать, что они не слишком-то умны, потому что он постоянно что-то изображал руками. Он жестикулировал всегда, воздевал руки, хлопал в ладоши, щелкал пальцами. Теперь руки не подчиняются ему. Теперь он может только шаркать по квартире. Его речь – ну, ты знаешь, как разговаривает Далек[8] или зомби. Потом Джульетта объяснила мне, что у него не действует какая-то часть мозга.

Миссис Линч в тот первый раз угостила их чаем с тортом, который назвала «Мистер Киплинг». В это первое совместное чаепитие она много говорила о тортах «Мистер Киплинг» и о том, какие они вкусные, хотя и не идут ни в какое сравнение с какими-то тортами «Кунзль», которые были в моде, когда она была девочкой. Шон все время перебивал мать, замечая, что это никого не интересует и мистер Тэшем подумает, что она плохо воспитана. Они тогда еще называли его мистер Тэшем, но в его следующий визит все изменилось. Шея Дермота была обмотана полотенцем, чтобы защитить одежду, пока он ел свой торт. Он размазал шоколадную глазурь по всему лицу, и Филомене пришлось принести мокрую салфетку, чтобы умыть сына. По-видимому, он не узнал Айвора, что было для моего шурина облегчением. По дороге туда он все время думал об этом, пытаясь скрыть беспокойство от Джульетты, представлял себе, как он вскочит, пелена спадет с глаз Дермота, а возможно, и с его разума, и он разоблачит виновного во всех своих страданиях. Пока Айвор ел торт и пил красно-коричневый чай, он понял – как я полагаю, одновременно испытывая ужас и жалость, – что Дермот никогда так не сделает. Этот человек находился в другом мире, и там его поглотило забвение и немота.

Что касается Шона, то Айвор признался, что никогда раньше не встречал такого человека, как он. Для него было необычным так откровенно признаваться в отсутствии опыта в одном из аспектов жизни. С самого начала, рассказал он, и речи не шло о том, чтобы принять его за кого-то другого, Шон излучал угрозу, от него так и веяло жестокостью, и если ты попал в беду, то с ним хорошо бы оказаться на одной стороне.

– И ты считаешь, что он на твоей стороне? – спросил я.

– Кое-что из сказанного им заставило меня в это поверить.

Айрис издала звук, который обычно передают в письмах как «ха».

– А как насчет другого? Например, угрозы?

– Она была направлена не на меня. Я договорился с Джульеттой, что в первый же визит не стану говорить о деньгах. Я только сказал, что мне бы хотелось что-нибудь для них сделать и что я еще приду и мы об этом поговорим.

Айвор появился в квартире Линчей через два дня, но на этот раз без Джульетты. Он договорился на шесть вечера и прихватил с собой бутылку шампанского. Пока Айрис спрашивала брата, откуда тот берет свои безумные идеи и зачем он опять пошел в эту семью, я вспомнил, как он оставил шампанское в нашем холодильнике, когда так и не дождался Хиби, и уехал домой. Мой шурин очень любил шампанское. Однажды я слышал, как он назвал его «напитком, который никогда не ошибается», НКНО. Думаю, он считал его панацеей от всех бед, средством для преодоления всех трудностей и для растапливания любого льда. И, конечно, средством вызвать желание и стимулировать либидо.

Ему снова открыл дверь Шон. Он уже не называл его «мистер Тэшем» и приветствовал его, назвав «Айвор». «Как поживаешь, Айвор?» – такими были его первые слова. Но шампанское не вызвало у него энтузиазма, он удрученным тоном сказал, что не пьет. И никогда не пил, ему не нравится вкус. Любой алкоголь был Дермоту запрещен, но Айвор открыл бутылку (элегантно, я полагаю, как всегда, не пролив ни капли), и они с Филоменой Линч сели, чтобы выпить. Из глиняных кружек. В этом доме не держали бокалов, даже стаканов для воды. Никто тут никогда не пил воду или, если уж на то пошло, фруктовый сок.

Комната, где они сидели, была заставлена ветхой мебелью: стульями, древним продавленным диваном и огромным столом, подходящим для комнаты вдвое больших размеров. Но прежде всего Айвор обратил внимание на обилие религиозных побрякушек, распятий и икон. Священное сердце Иисуса, истекающего кровью на руках Марии, с искаженным страданием лицом под терновым венцом, статуэтка Девы Марии со святым младенцем на руках. Их было слишком много, и это его начало угнетать. Во время своего первого визита Айвор не обратил на них большого внимания, да и потом они не оказали на него никакого влияния. Но в тот раз ему понадобилось шампанское, чтобы спастись от их обвиняющих взглядов. Отчасти на него могло так подействовать присутствие Дермота, шаркающего по комнате, взгляд его погасших глаз перебегал от статуэтки к распятию, потом остановился на картине, где была изображена бледная женщина с вуалью. Дермот уставился на портрет, и губы его зашевелились, возможно, он молился.

– Говорит со святой Ритой, – объяснила Филомена, не скрывая восхищения. – Дермот просто поклоняется этой святой.