Подгоряне

покрывал все ее раскрасневшееся лицо, и особенно заметны были бисеринки пота

на ее верхней губке, покрытой нежным пушком. Молодая женщина наслаждалась,

получив маленькую эту передышку.

Всему, однако, приходит конец. Гости отправлялись дальше по своему

маршруту. И поскольку комплекс находился на границе с другим районом, нам не

было необходимости провожать их куда-то еще. Передали другим хозяевам прямо

на месте, из рук в руки. Как всегда бывает в таких случаях, гости

опаздывали: в этот час они должны были бы находиться уже в промышленном саду

на берегу Днестра, там их ждали. Представители соседнего района тревожно

переглядывались, делали какие-то знаки переводчице, сопровождающему.

Завершив церемонию "посошка у радиатора", проводив глазами гостей,

помахав им на прощание, Алексей Иосифович основательно уселся за руль своего

автомобиля. С видимым облегчением радостно возгласил:

- Ну, Саврасушка, трогай!.. Слава богу, уехали! Истинно сказано: не

бойся гостя сидячего, а бойся гостя стоячего!.. Нас с тобою, Тоадер, ждет

уха у генерала!..

Самый цивильный человек на свете, Шеремет наконец-то подружился с

генералом, с настоящим, а не свадебно-чеховским! Его острый гастрит, который

все время находился на грани перехода в язву (а может быть, уже и перешел в

нее), часто заставлял корчиться от боли, лишь несколько глотков- чистого

спирта малость приглушали эту боль. Генерал, с которым сошелся секретарь

райкома, страдал тем же недугом, и общая беда переносилась немного полегче,

как бы поделенная пополам. Отставной генерал облюбовал себе местечко возле

пруда, который одним своим берегом вдавался в чащу леса, а сам пруд чуть ли

не весь тонул в зарослях камыша и осоки. Таких прудов и озер было много в

Шереметовом царстве-государстве, так же как и в царстве Берендеевом.

Каларашский район холмистый, с резкими перепадами, балками и оврагами, так

что воде было где задержаться и выбор у генерала был большой. Из всех прудов

он отдал предпочтение этому. Помимо воды тут к твоим услугам и лес с его

свежестью, запахами листвы и сушняком для разведения костра и варки ухи.

Алексей Иосифович подробно рассказал мне, откуда пришла к нему эта

дружеская связь с генералом.

Все началось с пионеров и комсомольцев, совершавших поход по следам

героев и боевому пути 95-й Молдавской стрелковой дивизии. Когда у красных

следопытов собралось достаточно материала, в городе был воздвигнут монумент

в честь павших и живых солдат и офицеров этой дивизии. На его открытие были

приглашены ныне здравствующие ее ветераны. Приехавший на

пионерско-комсомольскую "зарницу" будущий приятель Шеремета заявил после

торжеств, что хотел бы на недельку остаться в местах, через которые когда-то

прошел со своим соединением. Хорошо бы, добавил он, прахчнться возле

какого-нибудь водоемчика да порыбачить. Желание боевого военачальника было,

конечно же, с радостью удовлетворено: не нанесет он большого урона рыбному

хозяйству республики своей удочкой, и отдых его в здешних краях более чем

заслуженный. Словом, генерал остался. Облюбовал местечко. Вернулся в

Кишинев. Приехал оттуда уже на своей машине. Поставил брезентовую палатку

под кроной самого большого дуба. Проходит одна неделя, другая, третья, а

палатка стоит себе на одном месте и стоит. Генеральская "Волга" лишь изредка

появлялась у хлебного магазина. Постоит там немного, "заправится" батонами и

"кирпичами" и возвращается к палатке. Алексея Иосифовича это заинтриговало:

уж не обнаружил ли генерал место, неизвестное местным любителям рыбной

ловли? Долго не раздумывая, отправился к генералу с визитом. Застал некогда

грозного вояку за потрошением карасей. Их у него было штук пять-шесть, общим

весом не более полукилограмма. Тут же были приготовлены две луковицы,

несколько морковок, две-три картофелины. Только и всего! Ни красных

помидоров, ни горького перца, ни чесночного настоя - ничего этого не было.

Не было даже соли. И тут выяснилось, что генерал не отдыхал, а лечился.

Организовал себе санаторий на берегу лесного пруда. Начисто отказался от

минеральных вод Железноводска и Моршина. Пользовал себя теплой ушицей. Ухой

без соли, без помидоров, без стручкового перца и чеснока. Уверял при этом,

что рыбий желатин смазывает пораженную язвой слизистую оболочку желудка и

ему, генералу, становится хорошо. К лекарству этому надобно прибавить

тишину, безлюдье, чистый воздух, настоянный на лесных запахах, целебных

самих по себе. Правда, случалось, что старик тосковал в одиночестве. Жена,

сыновья, внуки и внучки остались в Кишиневе. Лишь изредка кто-нибудь из них

наведывался к нему. Что касается досуга, то его у генерала было хоть

отбавляй. У нового товарища, то есть Шеремета, со временем было похуже Как

ни отчитывал, как ни бранил его генерал за нарушение "ушиного режима",

секретарь райкома приезжал к его палатке нерегулярно. Благотворному действию