Подход

— Теперь ужъ ничего, теперь ужъ дло обозначилось. Самъ ты заржешь всякаго.

Пришелъ писарь изъ отставныхъ унтеръ-офицеровъ въ пальто, въ сапогахъ бутылками и съ подстриженными усами. Подъ мышкой держалъ онъ вмсто портфеля папку.

— Надо начинать, сказалъ онъ. — Иди и открывай сходъ, обратился онъ къ старост, подошелъ къ кабатчику и спросилъ:- Такъ пятнадцать рублей и полведра?

— Да, да… По окончаніи всего происшествія получишь, ежели дло выгоритъ.

— Выгоритъ, выгоритъ, какъ не выгорть! Супротивниковъ всего шестнадцать душъ, да и то Миронъ Трынкинъ изъ-за совсти, что жена его взяла у тебя платокъ, запрегъ лошадь и ухалъ въ Крюково къ обдн. Ежели онъ на сходъ не явится, то ты ужъ пошли ему четвертушку вина, но только тайкомъ отъ его брата, чтобы братъ не зналъ.

— Да ладно, ладно… Станетъ ли дло за этимъ! Глотнешь стакашекъ? предложилъ ему кабатчикъ.

— Нтъ. Ты лучше дай мн такъ бутылку, чтобы въ карманъ…

— Да вдь я полуведромъ теб поклонюсь.

— То особь статья.

Передъ открытіемъ схода начали будить спящаго подъ навсомъ сына Буялихи. Тотъ не просыпался. Ему начали тереть уши. Онъ дрался.

— Тащи сюда ведро воды! Ведро воды сюда тащи! командовалъ мужикамъ староста.

Притащили ведро воды изъ колодца и начали лить Буялихину сыну на голову воду. Кой-какъ онъ прочухался. Ему вытерли лицо полотенцемъ, нахлобучили на голову шапку и въ мокрой рубах и мокромъ армяк повели на сходъ, взявъ предварительно подъ руку. Кабатчикъ шелъ сзади всхъ. Выйдя за калитку, онъ перекрестился и остановился у воротъ Буялихи. Сходъ былъ наискосокъ отъ него черезъ улицу и онъ явственно могъ слышать и видть, что происходило на сход у пожарнаго сарая.

На сход были уже вс въ сбор. Толпа мужиковъ была подлившись на дв партіи: одна большая, другая маленькая. Маленькая партія состояла большею частью изъ мужиковъ-чистяковъ и групировалась около Антипа Яковлева.

— Достаточно ли зньки-то даровымъ виномъ налилъ? Ахъ, ты! А еще староста! встртилъ старосту Антипъ Яковлевъ и презрительно посмотрлъ на него.

— Не твое дло! Чего задираешь! Ты подносилъ, что ли? огрызнулся староста. — Ты не подносилъ, такъ и корить другихъ нечего! Ты лучше покори себя, какъ ты у сиротъ Ермиловыхъ за пять рублей на лугъ арендатель, когда этому лугу цна тридцать цлковыхъ. Думаешь, бороду-то сдую до пупа отростилъ, такъ на святого похожъ! Знаемъ мы тебя тоже!

Староста бросилъ окурокъ папиросы, который курилъ, вошелъ въ толпу мужиковъ и пріосанился, стараясь не качаться на ногахъ. Писарь помстился съ нимъ рядомъ. Староста снялъ шапку, перекрестился.

— Открываю сходъ… произнесъ онъ.

Писарь ползъ въ папку, вынулъ бумагу и принялся читать предложеніе кабатчика Аверьяна Пантелеича міру объ открытіи трактира и постоялаго двора въ Колдовин.

— Не надо! Не надо читать! Знаемъ! — кричали мужики.

— Нельзя, господа, не читавши… Долженъ же я для порядка…

Писарь продолжалъ читать. Мужики не слушали и разговаривали. Наконецъ чтеніе кончилось и заговорилъ староста.

— Такъ и такъ, православные. Бумагу мы слышали. Означенный крестьянинъ Ярославской губерніи, Любимовскаго узда Аверьянъ Пантелеичъ кланяется міру и проситъ…

— Проситъ деревню продать? А ты ужъ продалъ! Ты Бога прежде побойся! послышалось изъ партіи Антипа Яковлева.

— Я Бога боюсь чудесно, отвчалъ староста и продолжалъ:- И означенный крестьянинъ проситъ двсти саженъ земли на выстройку дома, чтобы открыть заведеніе… И чтобъ на десять лтъ. А по окончаніи домъ нашъ и можемъ школу открыть… И пять ведеръ вина отъ него на поклонъ и двсти рублевъ денегъ кажинный годъ.

— Мало пять ведеръ… Семь желаемъ!.. раздались голоса изъ большой партіи мужиковъ. — Семь, а то не согласны! Пусть семь выставляетъ! Семь ведеръ и триста рублей арендательскихъ! Триста, а не двсти!

— Ничего не надо! Не надо намъ кабака! загалдлъ Антипъ Яковлевъ. — Православные! Не забывайте Бога! Не продавайте деревню! Э-эхъ, вдь есть же у людей совсть! Не согласны! Ни за что не согласны!

— Чего ты, Антипъ Яковличъ, орешь-то? Вдь тутъ какъ міръ, а не ты… Я міръ спрашиваю… оборвалъ его староста.

— Триста и пять ведеръ вина! Тогда согласны и будемъ молиться… Пять ведеръ достаточно… кричалъ изъ большой партіи рыжебородый Емельянъ Сидоровъ по прозванью Мясникъ. — А лучше мы такъ постановимъ и поршимъ, чтобъ Аверьянъ Пантелеевъ намъ каждый годъ объ эту пору два ведра вина выставлялъ. Вотъ ежели онъ на это согласенъ, то и пусть доброму длу быть.

— Двсти рублей, ребята, довольно! Чего тутъ? Вдь домъ будетъ потомъ нашъ! слышалось возраженіе. — Двсти рублей, а вина семь ведеръ.

— Куда теб семь ведеръ, лшему! И съ пяти облопаемся. Лучше же триста рублевъ на общество.

— Православные! Побойтесь Бога! Неужто же продавать деревню! снова гремлъ возгласъ Антипа Яковлева. — И такъ вдь у насъ пьяницъ-то достаточно… Вонъ двое еле на ногахъ стоятъ… кивалъ онъ на сына Буялихи и на старосту.

— А ты мн подносилъ? Нешто подносилъ? подскочилъ къ нему староста. — Какую такую ты имешь собственную праву начальство корить! Я тутъ начальство, я тутъ набольшій, а ты…