Подход

А староста между тмъ лзъ въ шкапъ и доставалъ изъ него рюмки и тарелку. Старостиха гремла самоваромъ. Черезъ десять минутъ на накрытомъ красной бумажной салфеткой стол стояли откупоренная бутылка водки, дв рюмки и лежали рыжики и холодное вареное бычье сердце, нарзанное на куски. Староста, наливъ дв рюмки, кланялся кабатчику и говорилъ:

— Кушайте.

— Ой, кабатчику-то бы не слдъ водки пить! Ну, да ужъ разв только изъ-за того, что съ хозяиномъ. Будьте здоровы.

Выпили.

— Отчего кабатчику не слдъ водки пить? спросилъ староста.

— Не подобаетъ тмъ товаромъ баловаться, которымъ самъ торгуешь, такое ужъ это правило. Начнешь баловаться, привыкнешь, да весь свой товаръ и стравишь въ себя.

— Ну, ты мужикъ не таковскій.

— Крпимся. Теперь только ради пріятства съ хорошими людьми пью, да ради немощи на манеръ лекарствія, а когда-то вдь и я шибко баловался.

— Быль молодцу не укоръ. По второй рюмочк… предложилъ староста.

— Да разв ужъ, чтобы не хромать, согласился кабатчикъ и опять выпилъ.

Староста заговорилъ, что безъ «троицы домъ не строится», «безъ четырехъ угловъ и крышу не кроютъ». Кабатчикъ при каждой рюмк оговаривалъ себя, но бутылку со старостой все-таки выпилъ. Лицо его было потно, глаза масляны. Появился самоваръ на стол.

— Вотъ это мой напитокъ! возгласилъ онъ. — Но, откровенно говоря, чаемъ люблю баловаться больше въ трактир. Совсмъ фасонъ другой. Я, вонъ, и у себя дома… Завсегда посл обда къ себ въ заведеніе иду. Гости ли прідутъ ко мн — сейчасъ въ заведеніе къ себ ихъ веду чаемъ поить.

— Ну, а у насъ этого нтъ. У насъ дома, потому трактиръ-то пять верстъ отъ насъ, отвчалъ староста.

— А жаль, очень жаль, подхватилъ кабатчикъ. — Для вашего благоустройства бы слдовало. А то деревня у васъ этакая богатая, большая, а заведенія нтъ, негд и переговорить по душ съ благопріятелемъ. Да вотъ хоть бы и теб… Ты человкъ служебный, у тебя дла общественныя, служишь ты обществу, а гд теб объ общественныхъ длахъ съ нужнымъ человкомъ за чайкомъ переговорить? Вдь тоже всякаго къ себ въ домъ не поведешь къ самовару. Во-первыхъ, бабъ отнимать отъ дла надо, а во-вторыхъ, можетъ быть и такіе люди есть, которые тебя угостить желаютъ, такъ какъ ихъ къ себ-то звать!

— Что врно, то врно, но что жъ ты подлаешь съ міромъ-то, коли не желаетъ онъ въ своей деревн трактира!

— Знаю. Мужики боятся ослабнуть, коли трактиръ будетъ, а это вдь все пустяки. Ужъ кто захочетъ ослабнуть, тотъ и за пять верстъ въ кабакъ пить побжитъ. Да вотъ у васъ питейнаго заведенія не имется, а нешто нтъ ослабшихъ отъ вина людей?

— Есть, какъ не быть. Да вотъ Кириллъ Афанасьевъ, Матвй Федоровъ. У Матвя Федорова даже и жена вмст съ нимъ хлещетъ.

— Ну, вотъ видишь, видишь! А вдь всегда на питейное заведеніе поклепъ идетъ. «У насъ-де въ деревн питейное заведеніе и все эдакое, такъ оттого мужики и пьютъ». Нтъ, ужъ кто не пьяница, такъ хоть десять питейныхъ заведеній въ деревн будь, онъ не сопьется.

— Это что говорить… соглашался староста.

— А нтъ питейнаго заведенія въ деревн — и благоустройства нтъ. Право-слово. Я не о пьянственности говорю, но вдь выпить иногда надо и ради лекарствія. Животъ пучитъ — надо выпить, выпить въ умренности, прямо для благоутробія, а какъ ты выпьешь, ежели питейное заведеніе въ пяти верстахъ? Дома тоже не каждый запасъ иметъ. А у иного такой слабый животъ, что вотъ ежели онъ не выпилъ, когда нудитъ — сейчасъ разстройство невровъ. Да и такъ… Вотъ у васъ теперича сходки… Посл сходокъ, ужъ это отъ начала свта, какъ свтъ стоитъ, такъ положено, чтобъ посл сходки выпить, а гд вамъ пить, коли трактира нтъ?

— Да теперь посл сходки у пожарнаго сарая пьемъ. У пожарнаго сарая на сходк сбираемся, у пожарнаго сарая, гд инструменты стоятъ, тутъ и пьемъ мірское вино, отвчалъ староста.

— А это разв модель? Это разв удобно? Сарай общественный. Въ немъ труба, ведра, багры, щитъ войлочный. Эти инструменты надо беречь пуще зницы ока, чтобъ было въ порядк на случай пожара, а тутъ около сарая и пьяные, и папироски курятъ. Долго ли до грха! А будь-ка у васъ трактиръ… Во-первыхъ, благоустройство и благолпіе…

— Ну, ужъ какое благолпіе въ трактир… замтила сидвшая тутъ же старостиха.

— Милостивая государыня, Фекла Ивановна, матушка моя разумная! Вы все смотрите съ пьянственной стороны, но возьмите вы теперь лекарственную часть. А прозжій человкъ? Гд прозжему человку выпить? возразилъ кабатчикъ.

— Богъ съ нимъ, съ прозжимъ человкомъ! Намъ бы своихъ-то мужиковъ только уберечь.