Подкидыш

—  Откуда взял? — спросил он хриплым со сна голосом. — Опять у мамы не спросился?

—  Тсс! — сказал Ивасик, хотя зверушка не обращал на них никакого внимания.

—  Ну и ну! Явление номер три! — шепотом воскликнула проснувшаяся Лиля.— Какой он необыкновенный!

Что да, то да — это было необыкновенно уродливое су­щество.

Ростом сантиметров пятьдесят, не больше. Именно ростом, потому что существо стояло на ногах, а не на четырех ко­нечностях. И у него были ручки, хотя и очень короткие, и этими ручками оно держалось за руку Ивасика и сосало палец на Ивасиковой руке.

—  Ивась, ты руки мыл? — прошептал Глеб, который пони­мал не больше других, что здесь, собственно, происходит, но все равно чувствовал, что он старший и должен давать руководящие указания.

Ивасик не ответил, разглядывая физиономию того, кто со­сал его палец. Физиономия была довольно плоская, с большою шишкой лба, с носом, хотя и горбатым, но незаметно перехо­дящим в рот. Ноздри же сидели не под носом, как у людей, а сбоку, и на них находила складка. Рот тонкогубый и широ­кий, почти до ушей. Глаза, сейчас прикрытые, поставлены косо. Верхушка головы почти плоская. И вся физиономия в каких- то бледных толстокожих складках. И на голове эти же складки. И на всем тельце. Ни одного волосика, но невероятное коли­чество складок, очень подвижных. И ушная раковина тоже походила на большую круглую подвижную складку. Эта

складка была сейчас, похоже, самой подвижной, то открывая, то закрывая ушное отверстие и даже приподнимая и повора­чивая его. И подвижные складки шли по всей спине, слегка наклоненной к Ивасикову пальцу. У существа была шея, и довольно длинная и подвижная, но она как-то не отделялась от спины. На этой спине было три горба — один на уровне головы, прямо напротив шишки лба, другой — над маленьки­ми ручками и третий — почти перед самым хвостом. Да, у су­щества был хвост, небольшой, но толстый и мясистый, су­жающийся к концу. На хвосте и на двух предыдущих гор­биках были мягкие гребни. Подбородка не было — шея начи­налась почти ото рта.

—  Дети, что там у вас? — спросила, появляясь на пороге, мама.

Буквально за секунду до ее появления существо, расплас­тавшись чуть не в лепешку, юркнуло под диван.

—  У нас ничего, — хором ответили дети.

—  Мы сейчас с папой идем на базар — я вам советую по­дремать до нашего прихода. Если встанете до нас, попейте молока — оно на столе в кухне.

Едва мама вышла, существо появилось из-под дивана и по­бежало к Ивасику. Ивасик сразу же протянул палец, а Вова сказал:

—  Смотри, откусит! А на хвосте у него может быть жало!

—  Какой ты все-таки вредный, Вова! — посетовала Лиля и, осторожно протянув руку, прикоснулась к существу. — Он тепленький! — сказала она с восторгом.

А существо так и пошло, так и пошло складками, но от пальца Ивасика не оторвалось.

—  Значит, теплокровный, — заключил Глеб, — если теплый.

—  Ну, мы уходим, — сказала мама, еще не войдя в дверь, и тогда Ивасик быстро втащил существо под одеяло к себе.

Честное слово, все время, пока уже одетая мама объясня­ла, что именно купят они с папой на базаре, и каким транспор­том вернутся обратно, и где взять чашки, а где молоко, и какие надеть рубашки и носки, и что следует, а чего не сле­дует в их отсутствие делать, маленький незнакомец сидел тихо-тихо под одеялом. Но едва папа и мама захлопнули за собой входную дверь, он высунул свою странную морду из-под одеяла, а Глеб, пытливо вглядываясь в него, вздохнул:

—  Кто же он такой?

—  Верблюд трехгорбый? — предположил Вова.

Глеб только покачал головой.

—  Обезьянка? — спросила Лиля, но сама же и поправилась: Обезьяны волосатые, и хвосты у них не такие.

Глеб взял с полки «Жизнь животных», и три головы, чуть не сталкиваясь лбами, принялись рассматривать иллюстра­ции. Ивасик тянул голову издали, не решаясь потревожить существо. Господи, каких только животных не разглядывали на картинках ребята: и носатый морщинистый лев с тонковитою чёлкой на лбу, и енотиха, державшая на руках своего мла­денца точь-в-точь, как держат младенца человеческие мамы, и кенгуренок с усатыми губками, выглядывающий из сумки на животе у кенгурихи, и обезьяна, вся в меховой шубке, особенно пушистой вокруг лица, уцепившаяся рукой и ногой за дерево, а другими рукой и ногой жестикулировавшая, и светящиеся глаза какого-то ночного животного, и летающие без крыльев зверьки.

Время от времени кто-нибудь восклицал, оглядываясь на уродца:

—  Глеб, наверное, он утконос. У него хвост почти совсем утконосый!

—  Или кенгуру! Чуть-чуть короче хвост!

—  Глеб, может, носорожик? Точь-в-точь кожа!

—  А может, тушканчик?

—  Или бобёр!

Наконец Глеб захлопнул книгу и пробормотал:

—  Тут не такая книга нужна. Я знаю, какая книга нуж­на — она у одного парня в школе у нас есть. Говорил же я маме, что и мне такая книга нужна...— и обвел глазами млад­ших. — У меня есть гипотеза, что этот, как его...— Он махнул в сторону уродца и вдруг замер.