Подкидыш

В милиции Вова расплакался, что совсем не входило в его намерения,— он ведь, по его представлениям, был уже совсем взрослым парнем. Все, кто был в это время в комнате милиции, стояли вокруг него.

—  Я не для себя, я для мамы. Мы у нее все кремы, ну, забрали — я хотел ей кремы купить. Я потому и стоял, где кремы.

Милиционер за столом опустил ручку, чтобы писать.

—  Я никогда больше не буду, честное слово, дяди мили­ционеры. Только маме не сообщайте, а то я сбегу из дому!

—  Отпустите его! — распорядился старший.— И смотри, мы тебя запомнили.

Опрометью бросился Вова из милиции. Уже на улице его до­гнал милиционер и дал ему два рубля:

—  Купишь маме кремы. И смотри, чтобы больше я такого нищего нигде не видел. Ты же октябренок, правда? Неужели тебе не стыдно?

Немного отбежав от милиции, Вова остановился и огля­делся — где-то наверняка должен был его ждать Ивасик, не мог же он сбежать. Но Ивасика не было. Вова даже вернул­ся к милиции. Ивасика нигде не было. Вова заглянул в уни­вермаг — Ивасика не было и там. «Сбежал, — подумал Вова. — Или...» И он заспешил домой, забыв даже кремы купить. У под­земного перехода послышался ему знакомый голос. Чей-то

смех, а голос, похоже, Ивасика. И в самом деле, между ре­шеткой и тумбой стоял Ивасик, а рядом с ним человек пять парней и девушек.

—  Твоей маме нужны кремы? — спрашивал Ивасика весе­лый парень, и попутчики его улыбались. — Сколько же ей нужно кремов?

—  Чем больше, тем лучше,— отвечал с полной доверчи­востью Ивасик.

—  А почему ей нужно так много кремов? — продолжал расспрашивать веселый парень.

—  Для еды, — сказал Ивасик, уже забыв, что просил он деньги на кремы якобы для мамы.

—  Подожди, — вмешалась девушка. — Может, ты перепу­тал. Может, маме нужен кондитерский крем?

—  Не мешай ему, — попросил веселый парень.

—  Так-так, — вмешался его товарищ,— и красивая она, твоя, мама?

—  Мама-то? — Он все забывал, что речь идет о маме. — Ну, конечно.

—  А какие глаза?

—  Ну, разные — их ведь три, — ответил добросовестно Ива­сик, который опять уже думал о Завре.

Вся компания дружно расхохоталась.

—  Ребята, мы опаздываем,— сказала девушка.— Давайте мальчику кто сколько может, ему для его красивой мамы кремов нужно много — тем более что она не только мажется кремами, но еще и ест их.

Конечно, это были студенты — нищая и щедрая публика: они выскребли все из карманов. И домой Ивасик и Вова вер­нулись с кремами.

«ОНИ ЕЩЕ И СВИСТЯТ»

Конечно, Ивасик и Вова перенесли больше, чем Глеб и Ли­ля. Но оказалось, что могли бы и не стараться. Пока они до­бывали деньги для кремов, Завря выбрался из детской комнаты — и это при том, что Глеб, ссылаясь на свои опыты и за­нятия, собственноручно вставил в дверь детской английский замок! — нашел в ванной тюбики с зубной пастой и сейчас, развалившись на диване, сосал мятную пасту, а рядом уже валялся пустой тюбик из-под «Поморина».

Полдня Ивасик сидел над своим другом, боясь, не забо­леет ли тот. Но нет — все было в порядке.

—  Древность полна загадок,— изрек по этому случаю Глеб.

Стали английский замок не просто захлопывать, но еще и поворачивать в нем ключ. Однако через два дня, вернувшись из школы, они застали Заврю с тюбиком сапожного крема в коротких ручках и рот его уже был коричневый от высосан­ного крема.

И снова тревоги — и снова Завре хоть бы что.

—  Ты заходил в детскую? — спросила как-то вечером папу мама. — Как они только живут в этом запахе? По-моему, у них пахнет всем, даже сапожным кремом!

—  Ничего, пусть развиваются,— сказал, не отрываясь от газеты, папа.

Глеб долго думал над феноменальным поведением Заври. А потом сказал маме, что хочет сам сходить за продуктами, голбасы он, которую велела взять мама, правда, не купил — зато принес несколько тюбиков с пастой-сыром. Конечно же, Завря с огромным удовольствием высосал сыр. Лиля хотела уже выбросить тюбик, но Глеб остановил ее. Он провел ряд опытов. Наливал воду в тюбик — Завря не пил ее. Насыпал в тюбик муки — Завря муку выплевывал. Потом Глеб размеши­вал в воде муку, пока не получалась паста, и напихивал в тюбик — Завря съедал эту «пасту» с завидным аппетитом.

Братья и сестра занялись опытами всерьез. Чего только не превращали они в пасту: яички и манную кашу, суп и мясо, пудру и детскую присыпку. Завря ел всё. Животик его раздул­ся, и он, продолжая быстро бегать по комнате, придерживал живот маленькими руками. Ивасик уже страдал. Он прекра­тил опыты угрозой, что все расскажет маме и папе, если они не прекратят напичкивать всем подряд Заврю.

Ничего, однако, с Заврей не случилось. Он оказался воистину всеядным. Всеядным, но не всякоядным. Он мог есть все, что угодно, но только из тюбика!

И ведь он рос. Рос и умнел.

Все мысли братьев и сестры были заняты Заврей. И они не заметили, как над ними сгустились тучи.