Подлинные дневники Берии

Маленков достал тонкую книжицу и раскрыл ее на закладке: — Так вот, если он арестует партийных руководителей во имя Советской власти, то это не преступление…

— Как не преступление?! — перебили его сразу несколько голосов.

— Вот статья 13, — продолжил Маленков, — в ней написано, — стал читать медленно и раздельно. — «Меры социальной защиты не применяются вовсе к лицам, совершившим действия, предусмотренные уголовными законами, если судом будет признано, что эти действия совершены ими в состоянии необходимой обороны против посягательства на Советскую власть, либо на личность и права обороняющегося или другого лица, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны». Тех, кто посягает на Советскую власть, можно и убить, если другого выхода нет, и это убийство не будет преступлением.

— А против посягательств на партию, что написано? — спросил Каганович.

— Ничего не написано, только против тех, кто посягает на Советскую власть. Мы же — партия, — по Конституции не власть, а только политическая организация.

— Сталин нагородил в свою Конституцию черт знает чего, а главного не написал! — вскипел Микоян.

— Да чепуха это! — снова возмутился Ворошилов. — Ну, арестует он нас, а дальше что? Царем себя провозгласит?

— А дальше, — размеренно начал говорить Молотов, уже оценивший ситуацию, — он предложит тебе, или кто там вместо тебя останется, созвать сессию Верховного Совета. А на ней объявит депутатам и народу, что арестовал нас за то, что мы нарушили свой собственный Устав и посягнули на власть Советской власти в центре и на местах, — обвинит нас в том, что мы прекратили действие Конституции. Он действительно не совершит преступления, даже если перестреляет нас.

Хрущев только теперь понял ситуацию и удивился. Он выдумал Берии заговор, а оказалось, что Лаврентию действительно нужно было этот заговор организовать! Но его мысли перебил Микоян.

— Так нам что — сидеть и ждать, сложив руки?!

— Допустить этого ни в коем случае нельзя! — жестко резюмировал Молотов. — Это будет страшнейшим ударом по авторитету партии как внутри страны, так и за рубежом.

— Так все же, — что делать с Берией? — поддержал вопрос Микояна и Булганин, на тот момент министр обороны СССР.

— Это как раз понятно, — ответил Каганович, — нужно хватать Берию за шкирку и тащить сюда на Политбюро. Тут садить его напротив этого Стукача и делать очную ставку. Надо узнать — действительно Лаврентий организовал заговор, или этот Стукач брешет? Когда Берия возвращается из Берлина?

— Сегодня вечером, — сообщил Маленков.

— А послезавтра, 27-го он хочет сделать переворот, — подсчитывал в уме время Каганович, — значит, вызывать на Президиум его нужно завтра.

— А он придет? — язвительно спросил Микоян. — Он же при любом удобном случае на заседание Президиума уже не ходит! Как Сталин стал, — зло добавил он.

— Силой нужно привести! — сказал Каганович.

— Какой силой, Лазарь? — язвительно поинтересовался Молотов. — Все МВД — у него, охрана Кремля — у него. Сам поедешь силой приводить его на Президиум?

— Надо снять его с должности министра внутренних дел.

На должность главы советского правительства — Председателя Совета Министров СССР, его заместителей и министров, назначал Президиум Верховного Совета СССР с последующим утверждением на сессии Верховного Совета.

Все посмотрели на Ворошилова.

— А что я объясню Президиуму Верховного Совета? — в свою очередь зло спросил Ворошилов. — Что Берия, по непроверенным слухам, собрался организовать мятеж, чтобы передать всю власть Советам, и за это его нужно снять с должности? Показания этого выброшенного со службы Строкача я им должен предъявить? — Ворошилов подумал.

— А армия у нас есть или ее тоже уже нет?! Есть у нас генералы, способные задержать Берию, если он откажется ехать на Президиум?

Все повернулись к Булганину, и тот съежился. Авторитета в армии он не имел ни на грош, и трудно было ожидать, что найдутся генералы, согласные по просьбе Булганина практически арестовать первого заместителя главы СССР, министра внутренних дел и маршала Советского Союза.

Члены Президиума почувствовали себя в этот момент абсолютно беспомощными. Хрущев в душе ликовал — заседание Президиума шло точно так, как он и предполагал, планируя эту авантюру. Он специально не проронил ни слова, чтобы его роль в ней совершенно не была видна.

* * *

— Никита, а ты, почему молчишь? — Молотов, наконец, вспомнил о Хрущеве.

Все повернулись к Хрущеву. Он задумчиво почесал лысину.

— Если нужны генералы, надежные и верные партии, то я могу предложить кандидатуры. На фронте, знаете ли, со многими храбрецами был знаком, встречал их и тут — в Москве.

— Кого? — тут же спросил Булганин.

Никита еще выдержал паузу, как бы вспоминая.