Подметный манифест

Матильды поблизости не случилось. Должно быть, она сидела в своей комнатке, прилежно занимаясь юбкой. Варенька, осторожно ступая по холодному полу, пошла дальше. То, что могут замерзнуть ноги, а потом вернется кашель, ее почти не вольновало. Она хотела посмотреть, как можно покинуть великолепный дом с черного хода.

Князь велел отвести ей левое крыло особняка, все второе жилье, там она и обитала, а что делалось в правом крыле - пока еще понятия не имела. Матильда утверждала, что там покои стоят неубранные и пустые. Это Вареньку бы вполне устроила - коли так, то можно и, спустившись в первое жилье, выбраться в окошко. Но она очень хорошо помнила, как ее охраняли в Кожевниках. Следовало действовать наверняка.

Она прокралась в правое крыло, очень медленно отворяя скрипучие двери, и удивилась - там комнаты были обставлены весьма прилично. В гостиной стояли раскрытые клавикорды, лежали ноты. Далее она забрела в чью-то гардеробную. И вот там-то сильно удивилась - судя по всему, в доме одновременно с ней жила еще одна женщина, причем женщина светская, не пренебрегающая модой. Варенька сунула нос в шкаф, нашла ее юбки и шнурованье, приложила к себе - дама, похоже, была молода и весьма изящна. И платья обнаружились самые модные, на французский лад, причем одно, глазетовое, с искорками, Вареньке так понравилось, что она даже стала расправлять его жестковатые складки.

Вдруг она услышала голоса. Кто-то, мужчина и женщина, шли через гостиную, беседуя по-русски, но для женщины русский язык был родным, мужчина же изъяснялся, как природный немец, знающий здешнее наречие неплохо, но - в меру.

Варенька кинулась к висящим на стене платьям и зарылась в них, спрятав даже лицо.

- Я есть премного удивлен тому, что молодой человек выжив себя остался, - говорил мужчина. - Невозможно есть вставать его с постель. Лечение прежнее есть, микстура фюр мал, трава заварить утро и вечер цвай мал, теплые чулки не снимает, ноги греет, грудь скипидар греет…

Это Вареньке было знакомо - растирание груди со спиной скипидаром, и непременно шерстяной тряпочкой. Сей запах она просто ненавидела - и ее даже передернуло, когда она вспомнила свое лекарство. Да и в прочих лекарствах она волей-неволей вынуждена была разбираться - старая княжна крепким здоровьем не отличалась, приживалки знали ее любопытство к хворобам и часто рассказывали всякие занятные случаи.

Искренне посочувствовав больному, Варенька не сразу додумалась задать себе вопрос: как вышло, что она живет в доме не первый день, но впервые слышит, что тут кому-то прописан постельный покой.

- Горячий крепкий бульон, протертый цыпленок, красное вино, - продолжал меж тем мужчина. - Лучший хлеб, моченая клюква. Все как ранее.

И, несколько мгновений спустя, произнес:

- Данке шён. Поклон герр генерал. Один поклон. Не забывает скипидар.

Вот уж это снадобье Варенька запомнила навеки. Ей даже показалось, что она ощущает мерзкий запах, перебивающий другой аромат, что витал в этих покоях, - тонкий, сладковатый. Платья - дорогие, кстати, платья, - благоухали, и аромат был томный, завораживающий, какой-то многослойный… Варенька перелистывала его, как книгу, и он менялся неуловимо, и слова, только что бывшие пригодными, чтобы его определить, уже никуда не годились.

Проводив доктора, женщина, постояла у двери и быстро пошла прямиком в гардеробную. Варенька съежилась за платьями, моля Бога, чтобы ее тут не обнаружили, и отчаянно покраснела от стыда, что это вдруг произойдет.

Но молитва оказалась тщетной - женщина шла как раз за одним из этих дорогих блестящих платьев, стеганых тончайшим швом или расшитых травами, цветами и мелким жемчугом. Она, войдя, уверенно отвела рукой тонкую кисею, прикрывавшую их от пыли, стала высвобождать рукава и невольно коснулась Варенькиного лица.

Варенька вжалась в стену, окаменев, замерла и женщина - пока незримая. У незнакомки вдруг хватило смелости сорвать с гвоздя платье. Варенька, будучи открыта почти полностью, ахнула.

И тут женщина, резко повернувшись, выбежала из гардеробной.

Все это совершилось без единого слова. Только стук ее туфель, таких же, как у Вареньки, без задника, пролетел из комнаты в комнату и пропал.

Безумно обрадовавшись тому, что теперь и ей можно убежать, Варенька выскочила из гардеробной и заметалась. Она не знала, в которые двери бежать, - просто не могла от волнения вспомнить, как сюда попала. И предпочла те, что ближе.

Она оказалась в комнате, на вид весьма знакомой, - там был альков, похожий на ее собственный, был такой же туалетный столик, изящное канапе, обтянутое золотистым штофом, и к нему две банкетки, а также стояло модное высокое бюро-цилиндр из дуба и красного дерева, инкрустированное палисандром, мореным кленом и еще какими-то загадочными светлыми древесными кусочками, с бронзовыми ручками и подсвечниками. Альков был наполовину задернут, и при Варенькином явлении там кто-то пошевелился.

- Будет ли мне сегодня питье? - спросил молодой и довольно капризный мужской голос. - Что этот старый черт, все ту же отраву пить велит? Что ты встала в пень? Подай же мне пить!