Подполковник медицинской службы

Стрелок вновь отдраил верхний люк и спустился к воде по наружному трапу. Крупные хлопья снега сразу залепили ему лицо. Некрутая, но сильная волна с мягким шелестом шла по борту самолета. Механик сверху пробежал к хвосту, балансируя сбросил трос, закричал стрелку:

- Вира помалу! Степан! Вира-а!

Леднев высунулся из люка по пояс наружу и вдруг сообщил вниз шепотом, точно тайну:

- Немца из воды вынули, честное слово, не верите? Ну, фрица, фрица!

Первых его слов никто не расслышал, но все, кроме раненого, подняли головы кверху. Военфельдшер вылез наружу. Прошло еще несколько мгновений, и сверху полилась вода. Потом показались ноги, с которых лились струйки воды. Потом немец с тонким лицом молча вытянулся перед Левиным.

На немце была раздувшаяся капка, желтый, почерневший от воды шлем и пистолет, висевший только на шнуре ниже колена. Механик обрезал шнур перочинным ножом и положил пистолет себе за пазуху. Моторы уже выли, забирая высокую ноту, как всегда перед взлетом.

- Sind Sie verwundet? 1 - спросил Александр Маркович очень громко.

Летчик что-то пробурчал.

- Wie fiihlen Sie sich? - еще громче произнес Левин. - Verstehen Sie mich? Ich frage, wie Sie sich fuhlеn? Sind Sie nicht verwundet? 2

1 Вы ранены?

2 Как вы себя чувствуете?.. Вам понятно: я спрашиваю, как вы себя чувствуете? Вы не ранены?

Летчик все смотрел на Левина. "Может быть, этот человек душевнобольной, - подумал Александр Маркович, - может быть, психическая травма?"

И он протянул руку, чтобы посчитать пульс, но немец отпрянул и сказал, что не желает никаких услуг от "юде".

- Что? - сам краснея, спросил Левин. Он знал, что сказал этот человек, он слышал все от слова до слова, но не мог поверить. За годы существования советской власти он забыл это проклятье, ему только в кошмарах виделось, как давят "масло из жиденка", - он был подпол-ковником Красной Армии, и вот это плюгавое существо вновь напомнило ему те отвратительные погромные времена.

- Что он сказал? - спросил Левина военфельдшер.

- Так, вздор! - отворачиваясь от немца, ответил Александр Маркович.

Рот летчика дрожал. Поискав глазами, он нашел себе место на палубе у трапа и сел, боясь, что его вдруг убьют. Но никто не собирался его убивать, на него только смотрели - как он сел, и как он выпил воды, и как он стал снимать с себя мокрую одежду.

Ему дали коньяку, он выпил и пододвинул к себе все свободные грелки. Он не мог согреться и не мог оторвать взгляд от крупнотелого, белолицего русского летчика, который внимательно, спокойно и серьезно разглядывал своего соседа, изредка вздрагивая от боли.

- Товарищ военврач! - позвал крупнотелый.

Левин наклонился к нему.

- Мы в школе учили немецкий, - сказал летчик. - Язык Маркса и Гёте, Шиллера и Гейне - так нам говорила наша Анна Карловна. Я понял, что он вам... высказал, этот... гад... Но только вы не обижайтесь, товарищ военврач. Черт с ним, с этим паразитом. Вспомните Короленку и Максима Горького... как они боролись с этой подлостью. И еще вам скажу - будем знакомы, старший лейтенант Шилов...

Он с трудом поднял руку. Левин пожал его ладонь.

- Я так предполагаю, что вам надо забыть эту обиду. Начихать и забыть. Вот таким путем... Видите - смотрит на меня. Боится, что я его пристрелю. Нет, не буду стрелять, обстановка не та...

Облизав пересохшие губы, он медленно повернулся к нему и не без труда начал складывать немецкие фразы, перемежая их русскими словами:

- Ты об этом Jude vergessen! Verstanden? Immer... Auf immer... На веки вечные. Er ist... fur dich Herr доктор. Verstanden? Herr подполковник! Und wirst sagen das... noch, werde schiessen dich im госпиталь, - пристрелю, дерьмо собачье! Das sage ich dir - ich, лейтенант Шилов Петр Семенович. Verstanden? Ясная картина?1

- Ja. Ich habe verstanden. Ich habe es gut verstanden!2 - едва шевеля губами, ответил немец.

1 Ты об этом "юде" забудь! Понял? Всегда... Навсегда... Он... для тебя господин доктор. Понял? Господин подполковник! А если ты скажешь это... еще раз, я застрелю тебя в госпитале .. Это говорю я тебе - я... Понял?

2 Да. Я понял. Я хорошо понял!..

...Шилова положили в пятую, немцу отвели отдельную - восьмую. Ночью у него сделалось обильное кровотечение. От Шилова и Анжелика, и Лора, и Вера, и Варварушкина, и Жакомбай знали, как в самолете фашист обозвал подполковника. Рассказали об этом и Баркану.

Сердито хмурясь, он вошел в восьмую, где лежал пленный.

- Ich verblute, - негромко, со страхом в голосе заговорил лейтенант Курт Штуде. - Ich bitte um sofortige Hilfe. Meine Blutgruppe ist hier angegeben. - Он указал на браслет. - Aber ich bitte Sie aufs dringlichste, Herr Doktor, - Ihr Gesicht sagt mir, dass Sie ein Slave sind,- ich flehe Sie an: wenn Bluttransfusion notwendig ist... dass nur kein judisches Blut...1

Вячеслав Викторович Баркан строго смотрел на немца.

- Verstehen Sie mich? - спросил лейтенант Штуде. - Es geht um mein kunftiges Schicksal, um meine Laufbahn, schliesslich um mein Leben. Keineswegs judisches Blut...2

Баркан насупился.

- Haben Sie mich verstanden, Hеrr Doktor?3