Подсказки пифии

Автомобиль завелся с первого раза, стрелка расходомера медленно поднялась, показывая больше половины бака. София выехала на Бундегатан. Сворачивая налево возле Ренстирнасгата, она еще не знала, выйдет ли из машины Викторией Бергман или Софией Цеттерлунд. Не знала она и того, что этот вопрос решится с помощью еще одного отклонения от нормы. Библиотекарша-персиянка в хиджабе, один глаз карий, другой зеленый, убедительное отклонение от нормы, другие отклонения были гораздо менее очевидны, и то, которое ожидало Софию, относилось как раз к последней категории.

Через двадцать минут она остановилась у Сольрусена, вышла из машины, распечатала парковочный талон на два часа, приладила его на приборной доске, прижав к ветровому стеклу, заперла дверцу и направилась к входу в здание. Какая-то женщина стояла и курила, опираясь на ходунки. Из-за лампы над дверями лицо женщины частично попало в тень, угадывались белые колечки сигаретного дыма, однако София тут же поняла, что курильщица – София Цеттерлунд.

Она узнала все. Движения, манеру держаться, одежду. Все она узнала и приблизилась к женщине с сильно бьющимся сердцем.

Но воспоминания не пришли, чувства молчали.

Ее бывший психолог выпустила последнее облачко дыма, которое быстро рассеялось вокруг нее, и повернула голову так, что свет упал на лицо.

Накрашенные красной помадой губы, голубые тени на веках – все как раньше; морщины на лбу и щеках стали глубже, но были теми же и не пробудили никаких воспоминаний.

Только когда она увидела отклонение от нормы, воспоминания затопили ее.

Глаза.

Они больше не были глазами ее старого психолога, и то, чего больше не было, – отклонение – заставило ее вспомнить все.

Терапевтические сеансы дома у Софии в Тюресё и в больнице Накки. Бабочки в летнем саду, красный воздушный змей в синем небе, дорога на машине с Вермдё в Накку и звук, с которым старые кроссовки Виктории Бергман ступали по больничному полу, – шаги становились все легче по мере того, как она приближалась к двери кабинета Софии Цеттерлунд.

Когда Виктория вошла в кабинет, глаза были первым, что она увидела. По ним она тосковала больше всего. По глазам, в которые она могла приземлиться.

Глаза старухи помогали Виктории понять саму себя. Они были древние, они видели все, и им можно было довериться. Они не страдали от паники, они не говорили ей, что она сумасшедшая, но и не говорили, что она права или что они понимают ее.

Глаза старухи не льстят. Поэтому Виктория может смотреть в них и ощущать спокойствие.

Они видят все, чего она никогда не видела, только чувствовала. Они увеличивают ее, когда она уменьшает себя, они осторожно показывают разницу между тем, что, как ей кажется, она видит, слышит и чувствует, и тем, что происходит в реальности других людей.

Виктория хочет научиться смотреть такими старыми, умными глазами.

Теперь катаракта сделала Глаза слепыми и пустыми.

Виктория Бергман подходит к женщине и кладет руку ей на плечо. Слова еле идут из горла:

– Здравствуйте, София. Это я… Виктория.

Улыбка расползается по лицу Софии Цеттерлунд.

Юхан-Принцвэг

Остановив машину у дома Ульрики Вендин, Иво набрал номер еще раз.

Номер – городской телефон в Русенгорде, Мальмё, абонента зовут Горан Андрич.

На этот раз тоже никто не ответил. Иво начал сомневаться в том, что телефон правильный. Он безрезультатно звонил уже в третий раз, но так как мобильного номера, зарегистрированного на Горана Андрича, не имелось, ему не оставалось ничего другого, как набраться терпения и ждать.

Если сегодня не дозвонюсь, подумал он, съезжу туда ночным поездом. Это важнее работы. Это касается меня, моей жизни.

Он открыл дверцу, вышел и жестом позвал за собой криминалистов, приехавших в другой машине. Две девчонки и парень. Неамбициозные и старательные.

Иво отпер дверь и вошел в квартиру.

Так, подумал он. Новый миг. Новые мысли. На время забудь про Горана.

– Начинаем с кухни, – распорядился он. – Вы видели фотографии кровавых брызг. Ищите детали. Я был здесь всего час и не успел обнюхать все.

Обнюхать, подумал он. Выучил новое слово. От администратора в патологоанатомическом отделении, приятной девушки из Гётеборга, она странно выражается.