Подвиг "тринадцатой". Слава и трагедия подводника А. И. Маринеско

— А упросил я командира не погружаться, пока не подоспели к «Густлофу» корабли охранения. Так что вся верхняя вахта любовалась…

Бывший рулевой-сигнальщик Анатолий Виноградов подтвердил слова старпома. По их рассказу, дело обстояло так.

… После торпедного залпа пролетели десять секунд, двадцать, тридцать. А подводникам казалось — целая вечность.

Между тем высокий прямоугольник борта лайнера, ярко освещенный мертвенным светом выглянувшей луны и четко выделявшийся на темном фоне беснующегося моря, все еще продолжал движение. Лодку тяжело раскачивало, бросая на гребнях огромных волн, но командир, старпом и вахтенные сигнальщики не ощущали качки. Глаза их были устремлены на громадину лайнера. Только на тридцать седьмой секунде беззвучные и стремительные сполохи рванулись будто изнутри судна — один, второй, третий, выплеснув к самому небу бело-розовые потоки огня. И тут же до подводной лодки докатился громовой грохот, а следом за ним — водопадный шум врывающейся внутрь судна воды.

Едва отзвучал раскат взрыва, разом вспыхнуло по всей палубе лайнера освещение и тут же погасло. Лайнер медленно начал крениться на левый борт. Даже невооруженным глазом видно было, как на накренившейся палубе судна заворочалась темная масса — пассажиры начали бросаться в море.

Издалека, оттуда, из-за тонущего лайнера, разрубив мрачное скопище туч, лег на волны бело-голубой меч прожектора, второй, третий… Приближались отставшие корабли охранения. Теперь ждать было нечего.

— Всем — вниз! Срочное погружение!

Прогрохотали каблуками, срываясь вниз, в центральный, сигнальщики. Следом скользнул по поручням Лев Петрович Ефременков. Наконец — командир. Щелкнул кремальерой верхний рубочный люк, и тотчас зашипел вытесняемый водой воздух в систернах. Лодка провалилась в глубину…

Командир, оседлав круглый вращающийся стульчик перед перископом, уперся локтями в колени и, уронив голову на ладони, стал внимательно вслушиваться в доклады гидроакустика. А Иван Шнапцев, великий мастер своего дела, ни на миг не отрывался от наушников. Опытным, чутким своим слухом обнаруживал он все новые и новые строчки винтов. Это со всех сторон к тонущему лайнеру мчались миноносцы и сторожевики врага, торопились пароходы конвоя. Шнапцев вслушивался и тут же докладывал командиру:

— Слева 170 — шум винтов. Миноносец! Справа 160 — шум винтов. Сторожевик! Слева 150 — шум винтов. Миноносец… Справа 140 — сторожевик!..

Вырисовывалась явная закономерность погони: боевые корабли охватывали лодку побортно, как бы «зафлаживая» ее. Уйти от них — быстроходных и маневренных — «тринадцатая», это было ясно, не сумеет. Надо что-то придумывать!!!

Вот уже грохнули первые глубинки. Пока еще далековато. Но миноносцы и сторожевики, а их было уже около десятка, уверенно сжимали кольцо. Локационные посылки их «асдиков» (гидролокаторов) то и дело горохом сыпали по обшивке «тринадцатой». И тогда командир, не отрываясь от ладоней, негромко скомандовал:

— Левый — малый! Стоп — правый! Право на борт!..

Подводная лодка на минимально возможном ходу маневрировала, послушно воле командира выбирая безопасную позицию. Вот и сейчас она направилась вроде бы навстречу гибели — туда, где только что грохнули взрывы. Но в этом был тонкий и точный командирский расчет: там, где глубинные бомбы взбулгачили море, поставив стену воздушных пузырей, «асдики» фашистов слепы и глухи. Они не обнаружат подлодку, пока море не успокоится. Поэтому «тринадцатая» может смело идти сквозь эту «стенку». Причем туда, где ее не будут искать, а если и обнаружат — не будут бомбить. Идти к месту, где затонул «Густлоф» и где еще плавают, ожидая спасения, сотни пассажиров…

Гребные электродвигатели подводной лодки давали самое малое число оборотов — лишь бы она только слушалась рулей и была бы не слышна. Это сбивало фашистских акустиков с толку. Конечно, глубина, а она была очень малой — всего 45 метров, не позволяла делать резкие маневры. Ведь лодка имеет длину 78 метров, глубина же чуть не вдвое меньшая. Попробуй боцман чуть ошибиться, круче переложить горизонтальные рули. Дно рядышком — все может кончиться плохо. К тому же уходить ближе к грунту просто нельзя, потому что в этом районе вполне возможны донные мины. И в то же время, если подвсплыть на 10–15 метров, можно угодить под таран любого из преследующих кораблей. Такой вот расклад.

Рядом с командиром — предельно внимательный инженер-механик лодки Яков Спиридонович Коваленко. Он напряженно следит за показаниями приборов, выслушивает доклады специалистов, распоряжается электриками и трюмными, тут же предлагая командиру возможные варианты решений. Как никто другой, Александр Иванович понимает, что в такой сложной обстановке главное — собранность, точность решений, умение найти самый оптимальный вариант. Без хороших помощников-специалистов это невозможно.