Подвиг "тринадцатой". Слава и трагедия подводника А. И. Маринеско

Взрывы глубинок грохочут то совсем рядом, то подальше, то совсем в другом месте — мечутся фашистские сторожевики, то и дело теряют лодку. Да и где найти, если командир успел уже вывести «тринадцатую» из самого опасного положения, когда она была прижата тонущим лайнером к береговой черте, а с флангов подоспели вражеские корабли охранения. Это была настоящая ловушка! Теперь-то несколько легче: простор для уклонения. Кто-то из рулевых-сигнальщиков, раскрыв уже четвертую коробку, выкладывает спички, ведя подсчет. Давно уже перевалило за сотню, вот-вот вторая будет. А трюмный старшина Поспелов исчеркал черточками весь кожух воздухопровода — более двухсот! Вот сколько глубинок грохнуло то вблизи, то вдали от «тринадцатой». Неистовствуют фашистские противолодочники!

Тем временем на помощь лайнеру, и это обнаружил гидроакустик Шнапцев, подоспели тяжелый крейсер и несколько миноносцев. Как потом выяснилось (после возвращения «тринадцатой» из боевого похода), это был тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер» со своим охранением. Теперь-то создалось безвыходное, казалось, положение! Но не тут-то было. Снова командир направил лодку туда, где лежал затонувший лайнер. Во-первых, потому, что у него масса металла побольше и на его фоне «тринадцатая» затеряется. А кроме того, у Маринеско был психологический расчет: там, где барахтаются еще не выловленные пассажиры «Густлофа», фашисты бомбить не будут! А уж спрятавшись от сторожевиков да отдышавшись и осмотревшись, можно вырваться поглубже…

Только и у гитлеровцев были неплохие специалисты. Сумели все-таки опять обнаружить лодку. Снова настигли. Снова засыпали бомбами. Полетели осколки взорвавшихся ламп и плафонов, погасло освещение, выскочили предохранители из гнезд. Хорошо, что начеку, наготове были подводники. Знали, наверняка знали, что может случиться при бомбежке, — уже не раз попадали под нее. Быстро устранили повреждения.

Тем временем командир исхитрился опять развернуть лодку и направить туда, где лежал лайнер…

«Такая карусель продолжалась более четырех часов, — рассказывал мне позднее сигнальщик Виноградов. — Свыше двухсот сорока глубинок сбросили фашисты на „тринадцатую“, да без толку…»

Взбулгаченные взрывами, перемешанные с поднятым с морского дна илом волны окрасились в буро-желтый цвет на площади в несколько квадратных километров. Десятки тонн тротила сгорели, не причинив лодке большого вреда. А ведь одной-двух глубинок за глаза хватило бы, чтобы уничтожить ее, если бы точнее, метче были гитлеровские противолодочники. Но не вышло у них, не получилось!

В состязании с опытом, навыками и знаниями гитлеровских командиров и специалистов дерзкая мысль Александра Ивановича, мастерство его подчиненных оказались более весомыми.

Так оно и должно было быть: шла борьба, ставка в которой — жизнь или смерть. Это понимал каждый. Подводники, находившиеся в несравненно более невыгодном и опасном положении, отдавали без остатка все накопленные за годы войны мастерство, силу и выучку, мужество и волю, проявляли хитрость и изворотливость. Они боролись за свою жизнь. Потому и выиграли в этой жестокой неравной схватке!

Их немыслимый по опасности и тяжести труд нашел отражение в сухих, лаконичных строках, отметивших в журнале боевых действий за 30 января 1945 года следующее:

«21 час 55 мин. Обнаружен лайнер на параллельном курсе.

22 часа 55 мин. Установлены элементы движения: курс 280 градусов, скорость 15 узлов, водоизмещение 18–20 тысяч тонн.

23 часа 04 мин. Легли на боевой курс 15 градусов.

23 часа 08 мин. Трехторпедный залп в левый борт (со стороны берега) из носовых торпедных аппаратов № 1, 2, 4 с дистанции 2,5–3 кабельтовых.

23 часа 09 мин. Через минуту — взрыв трех торпед. Лайнер начинает тонуть.

23 часа 26 мин. Акустик слышит работу УЗПН (станции ультразвукового подводного наблюдения. — В. Г.).

23 часа 45 мин. Началось преследование.

04 часа 00 мин. 31 января. Оторвались от преследования…»

Сколько же скрыто за этими сухими строками! Огромный физический труд, страшная нервная перегрузка, максимальное напряжение ума.